Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 10 Страница 5

– Благодарю.

Обменявшись обычными приветствиями, Лоуренс (а следом и Хоро с Коулом) сел на скамью, поставленную перед столом. Дойчман сел напротив. Приведший их человек жестом попрощался и вышел.

– Перейдем к делу. Я был сильно удивлен, когда увидел имя господина Кимана, прозванного «Глазом Кербе». А следом еще и имя Болан! Насколько же пугающая сделка мне предстоит?

При любой возможности бросать слова, вызывающие на лице слушателя натянутую улыбку, – характерная черта жителя Уинфилда. Потирая нос, Лоуренс ответил, словно оправдываясь:

– Когда король выказывает уважение крестьянам, это значит, что война уже в разгаре. В такие времена даже чашка воды из рук короля ценна, как поднесенные в дар меха.

– О… ты хочешь сказать, что в Кербе произошли какие-то большие события?

– Надеюсь, кое-что ты об этом уже знаешь? Я был бы более чем счастлив рассказать тебе прямо сейчас, но не знаю, поверишь ли ты мне.

Как ни странно, эти слова, похоже, подогрели интерес Дойчмана. Его плечи сотряслись от смеха, и он с довольным видом ответил:

– Человек нередко встречается с чудесами, когда занимается торговлей. Но вернемся к делу. Судя по просьбе в этом письме… ты собираешься посетить Великий монастырь Брондела?

– Да, так и есть. И я хотел бы спросить: помимо покупки шерсти, какой еще может быть повод нанести туда визит?

– О?..

Бродячие торговцы обычно отращивали бороды, а вот городские торговцы в Уинфилде, похоже, предпочитали усы. Дойчман принялся пощипывать густой ус, разглядывая Лоуренса.

– Ведь, насколько я помню, паломникам дозволено посещать лишь удаленную часть монастыря, а в главное здание их не пускают, это правда?

– Правда. Даже из обитателей самого монастыря лишь немногие избранные вхожи в главное здание. Как ты уже должен знать, даже торговля шерстью происходит в особом отделении на отшибе, так что…

– Постучаться в двери главного здания не так-то просто.

– В точности так, господин Лоуренс. Конечно, это отделение для Великого монастыря Брондела жизненно важно, так что с главным зданием оно связано. Но… есть еще кое-что…

Конечно, Лоуренс прекрасно знал, что именно притягивало к себе крохотные глазки Дойчмана, опытнейшего торговца. Подпись Болан. Они не могли отправиться в монастырь ни как паломники, ни как торговцы, а значит, выбор оставался небогатый. Имя Ив, падшей аристократки Уинфилда, было знакомо всякому здешнему более-менее крупному торговцу, и оно могло служить лишь одной цели.

– Можешь не волноваться. Я не посланник какого-либо правителя.

Словам торговца веры нет, в такой ситуации особенно. Неудивительно, что взгляд Дойчмана из-под век был остр как игла. Человек, представившийся как закупщик шерсти от Торгового дома Тейлора, посмотрел сперва на письмо, потом на Лоуренса и наконец на Хоро с Коулом.

Приди Лоуренс один – Дойчман бы ему вежливо отказал. Но Лоуренс привел с собой двух спутников, а значит, едва ли он был посланником. Похоже, Дойчман пришел наконец к такому выводу.

– Прошу прощения, если причинил тебе беспокойство.

– Ничего, ничего. Пожалуйста, не извиняйся. У тебя были причины для подозрений.

– Благодарю, однако именно такого рода проблемы и стоят сейчас перед Великим монастырем Брондела.

– Э?

Сразу после недоуменного возгласа Лоуренса в дверь постучали, и вошла служанка с подносом. На подносе стояли напитки – по-видимому, те же, какие пили картежники внизу.

Что ж, по крайней мере здешние хозяева достаточно заботливы, чтобы дать что-то согревающее путникам, вошедшим с холода. От кружек поднимались клубы теплого пара, такие густые, что, казалось, схватить можно.

– Пожалуйста, угощайтесь. Это овечье молоко, вскипяченное с медом и имбирем. В зимнее время здесь все пьют этот напиток – молодые и старые, богатые и бедные, король и крестьянин. Он вас быстро согреет.

– Что ж, не откажусь.

При взгляде на пузырящееся молоко Лоуренсу показалось, что, если он это выпьет, у него зубы растворятся. Не то чтобы он не любил сладкое питье – просто ему не нравилось чересчур сладкое. Он решил ограничиться небольшим глотком из вежливости. А Хоро, обожающая подобные напитки, непременно изыщет возможность прикончить остальное.

– Вернемся к предыдущей теме.

– Да.

– Скажи, господин Лоуренс, какие мысли тебя посетили при виде нашего порта?

Обычный способ узнать, насколько человек искренен, – задать ему неожиданный вопрос. Так что Лоуренс не стал размышлять, а сказал от чистого сердца:

– Возможно, это из-за мороза и позднего часа, но он кажется совсем заброшенным.

– Увы, не кажется. Дела в последнее время идут ужасно. Я говорю это не из скромности, не как торговец, – а просто потому что это правда.

– …Очень жаль это слышать. Я бродячий торговец с материка и, честно говоря, плохо знаком с положением дел у вас в стране…

– Ясно. Значит, ты не слышал о запрете, наложенном королем Сильваном?

– Боюсь, что нет.

И городским, и бродячим торговцам, таким как Лоуренс, необходимо понимать законы тех стран, где они собираются торговать. Но если что-то случится, бродячий торговец может сбежать в безлюдье и тем самым уйти от того или иного закона. У торгового дома такой возможности нет – они не могут погружать и разгружать свои товары там, где нет порта. Для них законы – все равно что слово Единого бога.

– Если вкратце – запрет на ввоз чужеземных товаров. Продавать можно все, но покупать – только зерно и вино. Это сделано для того, чтобы –

– Чтобы остановить отток денег, да?

– Верно. Король на троне уже пять лет. Его главная цель – сделать нашу страну богатой. Но продажи шерсти с каждым годом все хуже. Кроме шерсти, королевство Уинфилд почти ничего не может продавать, а если выручка с продажи не может угнаться за тратами на покупки, конечно, наша страна беднеет. И поэтому король, которому не хватает опыта торговца, принял такое решение.

С этими словами Дойчман поднял руки; этот жест без слов говорил: «Какая досада». Судя по его недовольному виду, нетрудно было догадаться, что горожанам запрет был очень не по душе.

– Как только торговец узнаёт, что в Уинфилде он ничего не сможет продать, он, конечно же, перестает сюда плавать. Кораблей в порт приходит все меньше, постоялые дворы пустеют и затихают, никто не пьет вино в тавернах, мясо не продается, накидки и одеяла тоже продавать некому, конюшни на грани разорения, потому что им надо кормить лошадей, а менялам остается взвешивать лишь пыль, что скапливается на их весах.

– Заколдованный круг.

– Вот именно. Похоже, наш король прекрасно знает, как махать мечом в битве, но не умеет пользоваться здравым смыслом. Ничего удивительного, что наши дела идут все хуже. Мы и опомниться не успели, как в городе не стало денег, и… впрочем, сам взгляни!