Роберт Говард - Ястребы над Египтом Страница 5

– Я сомневался и опасался, – словно во сне сказал Аль Хаким, устремив взгляд в одному ему известную даль. – Я не знал – как знаю теперь – что Захир эль-Гази есть орудие Судьбы. Когда он убеждал меня в необходимости завоевания мира, я колебался. Но я – Бог, а богу подвластно все; о да, все царства и слава!

3

Окинем взглядом мир той знаменательной ночи 1021 года от Рождества Христова. Это была одна из ночей века перемен, века, в котором в муках рождался современный мир. Это был мир, раздираемый в клочья и алый от крови, мир хаоса и страха, мир, беременный невероятным могуществом, но казавшийся погруженным в застой и лежавшим в развалинах.

Суннитское население Египта стонало под пятой шиитской династии – династии, давно уже не владевшей миром, но до сих пор могущественной, простиравшейся от Евфрата до Судана. Между границами Египта и западным морем тянулась бескрайняя пустыня, населенная дикими племенами, номинально подвластными калифу. Когда-то они разгромили готское королевство Испании, и ныне нуждались лишь в могущественном вожде, чтобы вновь обрушиться сметающей все на своем пути волной на христианский мир.

В Испании разделенные мавританские провинции уступили перед натиском войск Кастилии, Леона и Наварры. Однако эти христианские королевства, несмотря на силу и отвагу их воинов, не смогли бы противостоять объединенному нападению последователей ислама. Они образовали западный рубеж христианского мира, в то время как Византия стала его восточным рубежом, как в дни Омара и его всепобеждающих союзников, сдерживая рога Полумесяца и не давая им сомкнуться в центре Европы в неумолимый круг. Полумесяц отнюдь не был мертв; он лишь спал, и даже во сне били барабаны его империи.

Раздробленная Европа была слабее в центре, чем у границ. Уже начался процесс формирования наций, но подлинного национального духа еще не существовало.

Во Франции не было еще ни Карла Великого, ни Мартеля – лишь нищее, измученное постоянными бедствиями крестьянство, воюющие друг с другом феодалы, и земля, раздираемая спорами между Капетингами и герцогом Нормандским, сюзереном и мятежным вассалом. Типичная ситуация для Европы.

Да, на Западе имелись сильные личности: Кнут Датчанин, правивший саксонской Англией; Генрих Германский, император призрачной Священной Римской Империи. Однако Кнут мало чем отличался от правителя любой другой страны, отрезанной морями от остального мира, а император был озабочен объединением земель своих соперников в Германии и Италии и отражению атак вторгающихся в его владения славян.

В Византии клонилось к закату знаменитое царство базилевса Василия Болгаробойца. Длинные тени уже наползали с востока, со стороны Золотого Рога. Византия все еще оставалась самым могущественным оплотом христианства; однако у запада, со стороны Бухары, двигались орды степных кочевников, намереваясь лишить Восточную Империю ее последних владений в Азии. Сельджуки, отраженные на юге блистательной Индо-Иранской империей Махмуда из Газни, уходили на закат солнца, и никто их не мог остановить, пока копыта их коней не омыли воды Средиземного моря.

На улицах Багдада персы сражались с турецкими наемниками слабого калифа Аббасида. Однако ислам не был разгромлен – он лишь распался на множество частей, словно осколки сверкающего лезвия. Активные силы сосредоточились в Египте, в Газни, среди мародерствующих сельджуков. Их потенциальные союзники в Сирии, Ираке, Аравии, среди воинственных племен Атласа, были достаточно сильны для того, чтобы, объединенные сильной рукой, прорвать западные рубежи христианского мира.

Византия продолжала оставаться неприступной крепостью; однако стоило испанским королевствам пасть под внезапным натиском из Африки, и орды завоевателей хлынули бы в Европу почти без всякого сопротивления. Так выглядела картина мира того времени: и Восток, и Запад разделены и бездеятельны; на Западе еще не зародился тот пламенный дух, который семьдесят пять лет спустя стремительно покатился на восток крестовым походом; на Востоке же не имелось никого, подобного Саладдину или Чингисхану. Однако, стоило появиться такому человеку, и рога возрожденного Полумесяца могли сомкнуться в кольцо, не в центральной Европе, но вокруг стен Константинополя, атакованного как с севера, так и с юга.

В ту роковую и знаменательную ночь две фигуры в капюшонах остановились возле группы пальм среди руин ночного Каира. Перед ними лежали воды канала Эль-Халидж, а за ним на самом берегу возвышалась высокая крепостная стена из высушенного солнцем кирпича, окружавшая Эль-Кахиру и отделявшая царственное сердце Аль-Медины от остальной части города. Построенный завоевателями-Фатимидами полвека назад, внутренний город в сущности представлял собой гигантскую крепость, дававшую убежище калифам, их слугам и отрядам наемников, запретную для простых смертных.

– Можно взобраться по стене, – пробормотал де Гусман.

– И никак не приблизиться к нашему врагу, – ответил Аль Афдал, ощупью пробираясь в тени деревьев. – Нашел!

Де Гусман увидел, что турок шарит возле чего-то напоминавшего груду обломков мрамора. Их обступали руины, населенные лишь летучими мышами и ящерицами.

– Древнее языческое святилище, – пояснил Аль Афдал. – Оно давно заброшено и разрушено, – но скрывает в себе больше, чем покажется на первый взгляд!

Он поднял широкую плиту, и под ней открылись ступени, ведущие вниз в черную зияющую тьму; де Гусман подозрительно нахмурился.

– Это, – сказал Аль Афдал, чувствуя его неуверенность, – вход в туннель, который ведет в дом Захира эль-Гази, находящийся прямо за стеной.

– Под каналом? – недоверчиво спросил де Гусман.

– Да; когда-то дом Гази был домом развлечений калифа Кумаравея, который спал на наполненной воздухом подушке, плававшей в пруду из ртути, под охраной сторожевых львов – и несмотря на все это, погиб от кинжала мстителя. Он подготовил тайные ходы из всех своих дворцов и домов развлечений. До Захира эль-Гази дом занимал его соперник, Эс-Салих Мухаммад. Бербер ничего не знает об этом потайном ходе. Я мог бы воспользоваться им и раньше, но до сегодняшней ночи не был уверен в том, что хочу его убить. Идем!

Вытащив мечи, они на ощупь спустились по каменным ступеням и в кромешной тьме двинулись по прямому туннелю. Касаясь пальцами стен и потолка, де Гусман понял, что они состоят из громадных каменных блоков, вероятно, позаимствованных из разграбленных строений, времен фараонов. По мере того, как они продвигались вперед, камни под ногами становились все более скользкими, а воздух – все более влажным и затхлым. Холодные капли упали за шиворот де Гусману, и он, вздрогнув, выругался. Они шли под каналом. Чуть позже тьма слегка рассеялась, Аль Афдал что-то предупреждающе прошептал, и они начали подниматься по другим каменным ступеням.