Улыбка на пол-лица - Шамхал Афлатун оглы Маниев Страница 5

Тут машина резко подпрыгнула, и я ударился головой о крышу, что моментально вернуло меня обратно, из воображения – в суровую реальность.

Шальная «буханка» наша ехала скачками, виляла из стороны в сторону. Меня немного мутило. По истечении нескольких часов она, наконец, остановилась. Нас привезли во временный пересыльной пункт.

Пункт представлял собой большой деревянный прямоугольный барак. Внутри, в тусклом свете пары одиноко висящих лампочек на проводах, можно было увидеть дощатый, украшенный широкими щелями, выкрашенный в грязно-коричневую краску, пол. На нем, по двум сторонам, в линию, четким строем расположилось несколько стальных кроватей. У каждой кровати стояло по маленькой деревянной табуретке зеленоватого цвета. Из побитых временем деревянных окон доносился свист холодного ветра. Вокруг спертый, затхлый запах, как будто в помещении накануне подохла пара лошадей.

Нас встретил контрактник в должности рядового. Показал, где можно спать. Добрая часть металлических кроватей была сломана. Сетчатые основания – порваны. Прутья местами врезались в спины. Капитан был вместе с нами. Стоило ему прилечь – отключился моментально. Могильную тишину барака прерывали звуки ночного леса, скрежетание сверчков, шелест листвы и дуновение ветра. Тишина и полное спокойствие – давненько такого не было…

В пересыльном пункте мы пробыли только одну ночь. Утром сели обратно в «буханку» и продолжили свой путь. Через пару часов нас доставили на маленькую, переполненную бабушками, деревенскую железнодорожную станцию. Вскоре показался поезд.

Мы погрузились в вагон и двинулись, как нам объяснили вскользь, в сторону Волгограда. Сопровождал нас капитан, к которому присоединился большой рыжий прапор с петличками пехотинца. Отличался он тем, что всегда почему-то пел:

Пел он старую строевую песню. Позже она стала моей любимой. Под эту песню мы каждый день гордым строем тянули ногу. Но прапор пел ее отвратительно. Приходилось терпеть.

Мы расположились в вагоне плацкарта. После прошлого места ночлега плацкарт показался нам каким-то шикарным, фешенебельным, пятизвездочным отелем. В вагоне хотя бы был нормальный туалет с умывальником, что не могло не порадовать. Ребята попались собранные, правильные, никто не ругался, никто, на удивление, не пронес в вагон что-то спиртное, даже никто не курил в тамбуре. Своей маленькой компанией мы сидели и гадали, куда нас везут.

Через сутки спокойного путешествия мы, наконец, приехали к нашему долгожданному месту назначения. Бодрым пешим шагом добрались до части. Прошли ровным строем через контрольно-пропускной пункт, и нашим глазам открылась широкая, обновленная, светлая, выстроенная по кантику, показательная воинская часть. На гладкой поверхности черного асфальта красовалась свежевыкрашенная разлиновка, на которой ровным строем, нога в ногу, шла рота солдат.

Ранним утром на плацу обычно проходила физическая зарядка. Днем ребята «тянули» ногу на занятиях по строевой подготовке, вечером, уставшие от тяжелого дня, собирались на полковую вечернюю поверку, на присутствие, отсутствие и так далее.

Во главе плаца стояла массивная, командная трибуна, обложенная бежевой, габаритной, керамической плиткой. На плитке красовался флаг Российской Федерации и полковой герб. Плац окружали четыре кирпичные пятиэтажные казармы, здание штаба, учебный корпус и набело оштукатуренная столовая.

Это была примерная и уставная часть. Она имела свой оркестр и хороших, грамотных офицеров. Но, в то же время, «славилась» железной дорогой, которая шла прямо за забором части. На ее счету было несколько молодых ребят, перерезанных колесами поезда. Кто-то спрыгивал с забора прямо под поезд: то ли просто хотел сбежать, то ли сразу насмерть – решался однажды сделать шаг под стальные лезвия колес…

Служба в этой учебной части длилась около полутора месяца. Описывать ее полностью, особого интереса у меня нет, но было несколько ярких, показательных моментов, в которых просматривалась человеческая психология. Как свобода умирает под гнетом уродов, а своеволие и вседозволенность – развращает. Кто волк, кто шакал, кто «кидает» слова, а кто отвечает за сказанное. Как ведут себя люди в критической, опасной для себя ситуации. В общем, как говорят: «Кто на что горазд».

Часть была уставная. «Уставная» – означает, что во главе всего – воинский устав. Воинский устав – нормативно-правовой акт, регламентирующий функционирование вооружённых сил, извиняюсь за бюрократический оборот речи. А если простым языком, то все ходили по струнке, одежда должна была быть выглаженная, чистая, а сапоги – вылизанные до блеска, ходить – строем, приказы выполнять – четко. В казарме – все, как надо. При входе – тумбочка дневального, слева – бытовая комната, справа – каптерка и ленинская комната. Напротив – канцелярия, где размещался офицерский «штаб». В нем офицеры заполняли свою повседневную документацию и готовились к многочисленным разноплановым проверкам. Коридор напротив канцелярии – место построения. Возле бытовки – туалет: ровные ряды писсуаров и умывальников, пять кабинок с сортирами. За дверцами кабинки – фарфоровые «очки».

Спальное помещение – самое большое. Разделено на две части широким проходом – «взлеткой». В самом конце «взлетки», у стены, – спортивный уголок с турником и несколькими, на скорую руку сваренными, аккуратно сложенными гантелями. Кровати металлические, двухъярусные. По две впритирку. Одеяла застелены ровно, по «кантику», сразу видно, застелили по ниточке. Подушки отбиты, уложены, само самой, так же – по нитке.

Вся эта ровненькая обстановка мне очень даже нравилась. Единственный большой минус, который перекрывал все плюсы, это сержантский состав. Приходилось слушаться оборзевший, не видящий рамок в своих издевательствах, лоховской сержантский состав. У них – погоны, у нас – ничего. Они были редкостными ублюдками: если их кто-то не слушал, они «стучали» на солдат командиру роты или командиру батальона. Пользуясь положением, могли забрать деньги и телефоны. Когда только приехали мы и солдаты из других городов, «недосержанты» решили поживиться.

– Строиться на взлетке! В две шеренги! – дал команду один из сержантов. – Быстро!

– Первая шеренга! Три шага вперед! Круугом!

Ровный ряд солдат сделал три широких шага и развернулся. Не понимая, что происходит, мы вопросительно смотрели друг на друга.

– Содержимое карманов! Вещмешков! На пол! Живо!

На полу оказались горы шампуней, зубных паст, мыла, бритв, туалетная бумага, разнообразная еда и даже книги. Поочередно были проверены карманы на наличие хороших телефонов и денег. Действо это проходило не один час, но уходить было нельзя. Один из нас не удержался и обделался. Так и стоял. Но на него было всем «насрать» в прямом смысле, не до него… Через несколько часов телефоны, деньги и еда были собраны.

Сержантский состав время от времени проводил воспитательную работу с солдатами (по мне – так просто издевались). Устраивали игры типа «три скрипа», «сушеный крокодил», «телевизор» и так далее.

«Три скрипа» – способ успокоить и уложить спать роту после отбоя. Правила до