Повелитель пчел - Алексей Бартенев Страница 5

а потом нанесла удар в переносицу. Все произошло неожиданно, Ален отшатнулась, и сделала шаг назад. В реальность ее вернул звук опрокинутого ведра, который не возможно спутать с другим звуком. В животе снова похолодело, и казалось, что ноги отнялись. А когда она почувствовала первый укус, то мигом протрезвела, заорала, заохала, замахала руками, и высоко поднимая колени, побежала, куда глаза глядят. Осы вылезали из дыры в пакете, которая появилась от вращения ведра, медленно поднимались в воздух, а потом, найдя обидчика, устремлялись в атаку. ***

Проезжая на своем стальном коне, педального привода, мимо дома местной ведьмы, до ушей Бимена долетел непонятный звук, похожий на бормотание, вперемежку с оханьем, и всхлипыванием. Машинально, повернув голову на звук, он увидел бодро скачущую Бабу Тлен, отчаянно размахивающую руками. «Пчелы» — подумал он, но через мгновение понял, что это кто-то неуправляемый, кто-то жестокий и бесстрашный. Полосатые пираты. Осы

Верные друзья, которые постоянно следовали за нашим героем, уже получили команду, и начали оттеснять ос от их жертвы. Ален на секунду почувствовала облегчение и огляделась по сторонам. Она увидела за калиткой велосипедиста, и стала звать его на помощь. Но он почему-то стоял и смотрел на нее стеклянными глазами. И мало того, что ничего не делал, он и не собирался вот-то делать. В ней начинала закипать слепая ярость: «Я, значит в беде, а этот молокосос стоит и смотрит, вместо того что бы помочь бедной женщине. Я тобой еще займусь, приползешь ко мне еще, а я буду стоять, и смотреть, как ты корчиться будешь». Из мечтательного состояния ее вывели новые укусы, но эти были какие-то другие, судя по ощущениям. Пчеловек даже не успел сообразить, когда пчелы окончательно оттеснили ос, и начали сами нападать на беззащитную тетку. Хотя понял почему. Он поймал, полный безмолвной злобы, взгляд, ее зеленых глаз. «Наверное, пчелы что-то недоброе почувствовали» — промелькнула догадка.

Пожалуй, слишком подозрительно будет, если мои друзья сейчас все улетят. Надо погонять их для виду. Он бросил велосипед, перемахнул через забор, и принялся размахивать руками вокруг спасенной. «Кыш! Кыш! Пошли отсюда!» — для пущей острастки кричал супергерой, гордый тем, как ловко он всех провел. Только вот искренней благодарности он от нее не услышал. А в глазах Тлен читалась все та же ненависть.

— Ой, спасибо, ой спасибо! Да дай Бог тебе здоровья! Я бы без тебя пропала! — говорила тетушка Ален, а сама думала о другом. — Стоял и ждал, когда сами разлетятся. Ну, ничего, ничего, я с тобой потом поквитаюсь.

Спустя некоторое время, она смотрела на удаляющуюся спину, и губы ее беззвучно шевелились. Так происходило всегда, когда внутри злоба. Нужно ее передать, чтобы не заболеть самой. Ну и на кого посмотрит в этот миг ведьма, тот и сляжет, с какой-нибудь хворью. Насколько тяжело, зависит от проклятий, которые сыплются с ее губ. А вот, что там шепчут губы, она не контролировала.

Этот дар ей передала ссохшаяся старушка, на базарной площади. Просто подошла к ней, когда Тлен с родителями что-то покупали, готовясь к школе. Взяла ее за запястье, заглянула в душу своими прозрачными голубыми глазами, и спросила:

— Хочешь я тебе что-то дам, девочка? То, что будет с тобой всю жизнь, что-то волшебное, и могущественное?

— Давай! — Сказала маленькая Ален, и в глубине ее души поселилось черное семя, которое проросло уже через несколько месяцев.

Родители окликнули свою дочь, и она повернулась на зов. Всего на секунду, чтобы потом вернуться обратно. Ей не хотелось расставаться с интересной старушкой, но та уже исчезла, будто и не было ее вовсе. Только запястье пока еще хранило тепло сухих пальцев старухи, да глаза такими наивно детскими и остались на всю жизнь, не тускнели с возрастом, как у всех людей, не выгорали, а оставались ясными и чистыми.

Первой жертвой Ален стал старый пес, который жил во дворе, в своей старой будке. Он выскочил навстречу юной хозяйке, а она, не ожидая этого, споткнулась и больно ушибла коленку. Ни звука не произнесла девочка, когда впервые посмотрела на собаку не так как раньше, а взглядом, полным злобы. И протянул он после этого около недели. А она, ни сколько не жалела о том, что животное сдохло.

Когда она смотрела так на кого-то, то мысленно прощалась, а потом когда они приходили к ней за помощью, искренне удивлялась, что они еще живы. И тогда приходилось переводить проклятье на кого-то другого. Но грех за это ложился на ту душу, которая обратилась к ведьме. Переводить, или перекладывать ее научила одна подруга, с которой они познакомились в летнем лагере. Она была старше ее лет на пять, но как говорят «рыбак рыбака видит издалека», так и старшая ведьма без труда определила среди остальных, особенную девочку. Она подошла к ней и прямо спросила:

— Ты знаешь, что ты ведьма?

— Такая же, как ты? — ответила вопросом на вопрос Ален.

— Я — Риа Таббу. Можно просто Риа.

— А я — Ален. Но, если честно, я думала что одна такая.

— Нет, нас много. Я вот уже научилась кое-чему, а ты пока еще ничего не знаешь, да?

— Как это не знаю? Оно само все получается.

— Глупенькая! Пойдем, я покажу, где живу.

И Риа взяла Ален за руку и повела показывать расположение своего блока. Потом, они уже не расставались на протяжении всей смены. Это была последняя смена для старшей из них, но их дружба продолжилась, и они часто еще встречались потом.

Риа жила в центре. Ей там нравилось. Куча народу, а всем на всех наплевать. Вот где раздолье для ведьмы. А, повзрослев, она открыла свой спиритический салон. И вслед за этим пришли признание, деньги, власть, и страх окружающих. Больше всего Ри нравилась власть.

3. Риа Таббу

В центре города, в семье инженера, росла маленькая девочка. Веселая и болтливая. Такая румяная, толстопятая и щекастая, что кажется, сошла со страниц рекламных буклетов. Имя ей дали при рождении Риа. Хотя оно сразу же укоротилось и стало ласковым Ри. Именно так ее все и звали. Ребенок купался в родительской любви и не знал ни печали, ни хлопот. Не знала до того времени, пока не пошла в школу. Этот первый ее институт жизни, так поменял сознание девочки, что даже родители через три года перестали узнавать в замкнутой, нелюдимой отличнице-зубрилке, свою