Вячеслав Пальман - За линией Габерландта Страница 50

Через день Никамура исчез. Вместе с ним исчез один из семеновцев;— офицер Конах. Своим остальным спутникам Кин сказал:

— Бросил и уехал. Устраивайтесь сами, как хотите.

— А ты?

Я иду с поисковой партией на прииски. Выхода нет, ребята, жить надо. Вот так. И давайте забудем друг друга. Что было, то кануло. Понятно?

Глава третья. Продолжение второй главы. Инженер Нестеров. Голод. Неудачная попытка завоевать тайгу

Руководители первой экспедиции приступили к работе, имея в своем распоряжении не столько средства и технику, сколько благие пожелания. Но Север не считался с благими намерениями. Он был мачехой для людей, он не давал им пищу, одежду и жилье. Он мучил людей, если они приходили сюда безоружными, налегке.

Инженер Нестеров сразу столкнулся с проблемой номер один: дороги. Дорог не существовало. Не находилось даже проторенных тропинок. А ближайший прииск разрабатывали более чем в трехстах верстах от побережья.

Люди шли и ехали на прииски, не особенно задумываясь, чем они будут питаться. Лошади везли на вьюках месячный запас муки. Жить можно. А там видно будет, на то начальство есть.

Уже через несколько недель с приисков стали поступать первые тревожные вести: не хватает муки, сахара, соли. Нестеров требовал лошадей назад, чтобы перебросить продукты из Олы. Здесь они были. Но лошади куда-то исчезли. Позже стало известно, что и они пошли на питание людям. Сучок, на котором сидели старатели, оказался подрубленным. Это был первый умелый ход Белого Кина. Он работал с Нестеровым. Так приказал Никамура.

Узнав о несчастье, Нестеров метался по своей конторе, садился за стол, вставал, снова садился, брался за голову, стонал от бессилия. Помочь людям... Но как?

Вызвав своего помощника по снабжению, сказал:

— Акинфий Робертович, немедленно соберите в поселке всех лошадей, какие только есть, вьючьте их и срочно везите муку в район Оротукана. Там беда. Голод.

— Нужна охрана, хозяин. Банды в тайге. Опасно.

— Вы же знаете, у меня людей больше нет. Сами охраняйте. Как-нибудь... Только, пожалуйста, скорее.

Через неделю вернулся человек из продовольственного отряда.

— Разграбили, — сказал он, всхлипывая. — Напали за порогами, мы дрались как могли. Акинфий Робертович отбился, с пятью лошадьми ушел к приискам. Ни слуху ни духу от него.

— А остальные лошади?

—  Увели в тайгу. Не знаем, кто такие...

Нестерову не удалось помочь старателям. Они кое-как продержались до зимы. Холод и голод ожесточили нестойких людей. Во все стороны побежали одиночки с одной только мыслью: выжить. Увы! Мало кто из них добрался до берега моря. Зима довершила злое дело, снег прикрыл стылые тела.

Акинфий Робертович Скалов прибыл на один из приисков с пятью лошадьми. Его встретили криками «Ура!». Десять мешков муки, чай, сахар! Заместитель Нестерова по снабжению стал героем дня. Его звали к себе нарасхват, усаживали на почетное место в палатках.

Он скупо улыбался, на вопросы отвечал серьезно, немногословно:

—  Нет транспорта. А впереди долгая зима. Подвели нас начальники, завлекли и бросили на произвол судьбы.

В сердцах людей разрасталась тревога. Что они в этом медвежьем краю? Как песчинки в холодном море. А ну как ударят морозы, посыплет снег? Ни еды, ни одежды, драные палатки. Скалов многозначительно молчал. Надежды? Сами понимаете... Начальству лишь бы золота поболее, а насчет людей...

Помощник по снабжению не спешил уехать с прииска. У него и тут хватало работы. Пусть Нестеров думает о будущем, о людях, пусть посылает, если сумеет, транспорт и готовит прииск к зиме, а у Кина свои заботы.

Нестерову какими-то судьбами удалось наскрести в Оле еще два десятка лошадей, он купил у якутов оленей. Вьючный транспорт пошел через тайгу уже по снегу. Но на полпути его встретили беглые люди с приисков, рассеяли по лесу, уничтожили. Десятник, избитый, жалкий человечишка, приплелся в Оротукан и, плача и кляня судьбу, рассказал собравшимся о судьбе транспорта.

— Ну вот, — зловеще изрек Скалов. — Теперь, братва, все. Зубы на полку, тюленьи потроха!

— Бросай работу! — истерически выкрикнули из толпы. — Хватит! Давай в Олу, пока не поздно!

Вечером Скалов ходил по палаткам, прислушивался к разговорам, молчал, теребил редкую бородку на бледном лице. Светлые глаза его грустно смотрели на обреченных людей. Иной раз он подзывал кого-нибудь, тихо спрашивал:

— Уходишь?

— Ухожу. К дьяволу!

— Золото сдал?

— И не подумаю...

— Есть тут человек, цену хорошую дает. Хочешь — деньгами, хочешь — продуктами. Слава богу, нашлись добрые люди, отдашь — не пожалеешь. Будет с чем топать обратно.

Недалеко от прииска, в распадке, стояло рубленое зимовье без крыши. Здесь когда-то жгли уголь для приисковой кузницы. Давно потухли выжигательные ямы, ушли мастера. А в зимовье поселились трое здоровых мужиков с ножами у пояса.

Они встречали старателей настороженным вопросом;

— Кто послал?

— Скалов.

— Тогда заходи. Сколько у тебя?

Никто не знал, что именно сюда попала львиная доля товаров из разграбленного транспорта. В зимовье шла бойкая торговля. Старатели меняли золото на муку и табак, брали червонцы и уходили, в душе благодаря всевышнего, что удалось получить хоть это. Впереди лежал долгий путь к морю.

С последнего прииска «Союззолота», проклиная весь белый свет, и золото, и страшные горы, пошли на юг обросшие, голодные люди. И заглохли начавшие было жить маленькие поселки на верхних колымских притоках, засыпало снегом наторенные дороги.

Зимой победно загудела над тайгой метелица. Яркое, но холодное солнце осветило нетронутую белизну снега и льдов. В строгой тишине стояли мрачные горы. Ни одна человеческая фигура больше не маячила в этом мертвом крае. Все застыло, умерло.

Когда над Колымой повеяло первым мартовским теплом, из Олы выехал на собаках инженер Нестеров. Из-под низко надетой шапки на белый свет глядели неподвижные стылые глаза неудачника. Он ехал смотреть, что представляют собой прииски. Где они, эти прииски, где люди, где, наконец, золото, ради которого истрачены многие тысячи народных денег? Начинается весна. Скоро тронется лед, откроется море, и в Олу, к нему, инженеру Нестерову, приедет ревизия, спросят, где золото. Что скажет он? Ни денег, ни людей, ни золота. Даже его помощник и тот пропал в горах, сгинул, исчез.

Ни одна живая душа не попалась инженеру по дороге в тайгу. Прииски встречали его мертвой тишиной, холодным запахом нежилого в изодранных палатках, унынием запустения. Мертвые долины, пустые распадки... Что же это такое? Провал задуманного дела, позор, унижение, тюрьма.