Григорий Славин - Имею право сходить налево Страница 51

– Ой, ну, «Тарантино» ничего.

– Вот там через час и встречаемся, ага?

– Ага! – сказала брюнетка.

– Ага, – удовлетворенно сказал я, отключил связь и посмотрел на Гришу. – «Тарантино»… А мне показалось, что в «Тарантино» мы как раз и были.

– Мы были в «Такеши», – угрюмо свидетельствует Гриша, рассматривая окровавленную манжету рубашки.

– Ладно, пошли тачку ловить.

Наверное, ресторан был действительно хороший, потому что, когда я сказал таксисту: «В Тарантино», – он сразу перешел на «вы».

Глава 16

– Знаешь, – как-то странно встревожился Гриша, когда мы заняли столик и погрузились в ожидание блудниц, – не люблю я эти встречи с незнакомыми женщинами…

– Ты о чем это? – спросил я.

– Я человек старой формации, не терплю новшества, люблю все проверенное. Консерватор я. Вот уже почти сорок лет надеваю сначала левую штанину, а потом правую. И ни разу не было наоборот.

– Гриша, ты меня волнуешь, – я поморщился. После нападения зверя Гриша стал философом. Точно так же стригутся в диаконы после судьбоносных ударов. – О чем мы сейчас говорим?

– Я о красотках, которых мы ждем. Не люблю встреч с женщинами, с которыми раньше не спал. Каждое новое знакомство для меня заканчивается трагедией. И это хорошо, что мы сейчас на нейтральной территории, а не к ним поехали, – он затравленным взглядом посмотрел вокруг. – Обязательно что-нибудь случилось бы.

– Видимо, случай в квартире фигуристки не был первым примером?

– Однажды было еще хуже.

– Хуже, чем в квартире фигуристки? – усомнился я.

– Хуже, гораздо хуже, – заверил он. – Я однажды в Сети познакомился с москвичкой. Пару дней переписывались, потом я стрелку забил у Пушкина.

– И что?

– Ничего. Прихожу, дай, думаю, издали посмотрю, сам пока рыло светить не буду, – Гриша по-детски шмыгнул носом.

Гришину жену Киру я считаю необыкновенной женщиной. Обыкновенная такого гада вряд ли станет терпеть.

– И что? – спрашиваю, глядя, как ветреницы машут нам руками, а сами тормозят у стойки прикупить сигарет.

– Ничего. Стоит. Как и предупредила: в розовой блузке и синих джинсах.

– И что?

– Ничего. Эти джинсы я ей из Франции привез.

– И что было дальше? – сиплым голосом бубню я. А что еще бубнить при таком телеграммном изложении материала, согласитесь?

– Я сбежал. И этот ужас преследует меня до сих пор, – тут и Гриша видит девочек. – Только об этом не нужно рассказывать Гере и Антонычу.

Я сегодня как депозитная ячейка для секретов. Осталось только Геру развести на какой-нибудь косяк.

– Конечно, – соглашаюсь. – Только тебе не стоит так уж волноваться. Если мы сейчас не заставим этих жен пойти в милицию, Геру и Антоныча ты увидишь лет через пять.

Они любят баранину под черничным соусом. А еще устрицы и коктейль «Маргарита». Но не любят милицию. Они ей не верят. Милиционеры сволочи и подонки, и они уже не раз с ними сталкивались. А поэтому и речи не может быть о походе в РОВД. Двое наших друзей – ребята, конечно, хорошие, но что будет, если мужья узнают о случившемся? А мужья у них невероятно ревнивые. Дружба дружбой, но мужья – это дом, машина и будущее. Пусть так и будет дальше.

– Нет, ну… – начал Гриша и тут же услышал в ответ: «Мальчики, это даже не подлежит обсуждению».

– А почему от вас так бензином пахнет, мальчики?

– Гриша зажигалку заправлял.

В общем, они согласны с нами дружить. Прямо сейчас взять шампанского, фруктов и поехать в гостиницу дружить. В «Рекорд» не стоит. Там номера в течение дня не убираются, постельное белье не меняется. В номерах вонь. Карточками не расплатиться, система сдачи-выдачи ключей убогая. Завтрак – никакой, и то в «бильярдной». Лучше – «Миет».

– Минет? – свирепо переспрашивает Гриша.

– Какой у тебя друг стремительный, – говорит мне брюнетка. – Так мы будем дружить, мальчики?

Интересно, кому больше сейчас хочется: нам приятелей из РОВД забрать или им дружить?

– Мальчики, решайте. В цугундер мы не поедем по-любому, – подталкивает нас к правильному решению блондинка.

Между прочим, именно «цугундер» они и предлагают, потому что, если мне не изменяет память и сносное владение немецким, zu hundert не что иное, как «палочные удары».

Дружить… Кто бы объяснил мне, что это такое – дружба между мужчиной и женщиной. Как это выглядит в принципе? В общих чертах? Я часто слышу об этой коллизии, но никак не могу растолковать себе ее смысл. И вот ведь какое дело. Она о нем говорит: «Это мой друг», а он никогда не скажет: «Это моя подруга». Обязательно тоже: «Это мой друг». Потому что «подруга» – это все понятно. Подруга другом никогда не станет. Подруга – это объект траха. А понятие «друг» у нас, у сексуальных большинств, – товарищ, который в беде не бросит, с которым можно о хоккее поговорить или в сауну без опаски сходить. А каково идти в сауну с подругой? Охранник на пороге тут же руки расставит: «У нас со своим нельзя!» А друга трахать как бы нехорошо. Поэтому она – друг. Так шифруется страшная правда о межполовой дружбе. Я вот, к примеру, никогда бы не смог с женщиной дружить. Непременно предал бы уже к вечеру, и она мне, предателю, говорила бы, пытаясь изобразить недоумение: «Ну, ты что… мы же друзья… нам нельзя… да-да, вот так…»

– В «Миет» так в «Миет», – соглашаюсь я.

– Там мило, спокойно, – поощряет меня блондинка.

Мне сейчас нужно как следует разозлиться. В этом состоянии я способен на любую гадость. Если разобраться, я уже зол. Мне нельзя предлагать секс в обмен на свободу друзей. Но нужно добавить.

Гриша смотрит на меня стеклянным взглядом. Бьюсь об заклад, он сейчас решает, кто более безнравственен – я или девочки.

До «Миета» мы доехали за пять минут. В этом городе в любое место доезжаешь за пять минут. А если бы таксисты ездили не вокруг Зеленограда, а по прямой, время проезда сократилось бы вполовину.

Выходим у гостиницы с шампанским и фруктами. Как пожелали леди: две бутылки, апельсины, ананас.

Номер, разумеется, «люкс». Двухкомнатный. Какая прелесть. Паспорта, бланки, ключ…

– Я вас догоню, – говорю я Грише с солнечной улыбкой. – Позвоню только, – и вынимаю трубку для вящей убедительности.

Главное, чтобы они не успели раздеть Гришу до моего прибытия. В бессознательном состоянии они мне не нужны.

– Скажите, – говорю я портье, загадочно протягивая ему купюру в десять баксов, – здесь есть где-нибудь милиционер поблизости?

– Есть, – не менее загадочно отвечает он, пряча десятку в карман.