Игорь Коваленко - Жара в Аномо Страница 52

Впервые за столько дней личико Габи Амель озарилось откровенной широкой улыбкой, нефтяники невольно приутихли, с радостью узнавая в ней былую хохотушку и затейницу.

— Джой, милая девочка, — ласково сказала она, обращаясь к обиженно надувшей губки стряпухе, — ты нарочно, чтоб посмешить?

— Толченый картофель в тесте сварить, облить маслом, измельченный и поджаренный лук… — пролепетала та, подходя поближе, — ты же сама мне объясняла. Вот я и приготовила. Сразу два. Второй думала приберечь для Бориса и остальных ребят. Что же тут смешного?

— Разве я ничего не говорила о размерах?

— Нет, а что?

— Такие годятся для слона, — Габи обняла подружку, — для себя они лепят совсем маленькие, в треть ладони.

— Ну и зря, больше — лучше, и ребенку понятно,

— Конечно, ты права. Ничего не понимает наш Сергей в своих варениках. Вот отберем сейчас, чтоб не насмешничал.

— Боже упаси! — замахал дизелист руками под дружный смех приятелей. — Не отдам! Ну и бабоньки! Еле дождался, а они отнимать! Проглотим с благодарностью! Вперед, нефтяри!

И проголодавшиеся, как зайцы в паводок, нефтяники разом набросились на кулинарное творение приободрившейся кормилицы, предварительно разрубив его на куски.

Габи тоже попробовала и сказала:

— Действительно вкусно, только картошка внутри очень соленая.

— Он не любит сладкую, — оправдывалась Джой, кивая на Сергея.

— Сойдет, — откликнулся дизелист, — есть почти можно, не кукуруза.

— Мне тоже уже надоело бесконечное пошо, — сказала Габи, — а уж нашим мужчинам и подавно.

— И Борису, — подхватила Джой, — он сказал, что мелкая кукурузная мука похожа на глинистый порошок для раствора. Он мне сказал.

— Я пошо люблю, — промычал Баба-Тим с набитым ртом. — Люблю. И бобы. И мясо всегда люблю. И вареник. Теперь. Неси второй.

— Тот ребятам. Ешь лепешки.

— Я лепешки люблю. И бананы. И сок. И финики, — бубнил Баба-Тим, поглощая все, до чего дотягивались его длинные, как удилища, руки, с быстротою хорошо отрегулированной молотилки.

В разгоревшейся помаленьку затрапезной дискуссии о достоинствах той или иной кухни не приняла участия лишь сама стряпуха.

Она заметила, что на территории лагеря появился посторонний.

Человек в длиннополой белой одежде ехал верхом на муле, тщетно стараясь подбодрить меланхолично плетущееся животное толчками пяток и пощелкиванием пальцев свободной от повода руки.

Джой узнала седока, однако не подала вида перед друзьями.

— Скажите, — вдруг обратилась она к Сергею, — когда вы перегоняли трактор, кто-нибудь был поблизости?

— Ты о чем?

— Вы отогнали трактор. До аварии с насосом, да? Кто был при этом?

— Я один, отогнал и все, кому оно надо. А тебе зачем?

— Никого не было поблизости? Матье, например.

Все присутствующие удивленно уставились на нее.

— Нет, — сказал Сергей, — я был один.

Джой слегка растерялась под пристальными и неодобрительными взглядами, поспешно проговорила:

— Пожалуйста, не подумайте плохого, я просто так, между прочим.

— Мастер Ники лишнего шага не ступит, — сказал Баба-Тим.

— Он спасал палатку, — добавила Габи, — я видела, и Даб может подтвердить.

— Почему интересуетесь? — впервые обращаясь к девчонке на "вы", спросил Сергей Гринюк.

— Да нет же… я просто…

— Просто-запросто не надо, барышня.

— Мир вам и радость! — громко поприветствовал нефтяников пожилой наездник в белой одежде, спешиваясь неподалеку.

Радушно галдя, обедавшие высыпали из-за стола, бросились к неожиданному гостю, окружили его и принялись наперебой пожимать ему обе руки и поглаживать равнодушно глазевшего на людей запыленного мула.

Джой поступила как все, с трудом скрывая беспокойство, вызванное появлением Киматаре Ойбора.

— Вы из ближайшей общины? — спросил Сергей.

— Нет, — ответил Ойбор, — я сам по себе.

Он передал поводья услужливому Бабе-Тиму, подошел к столу.

— Милости просим, батя, перекусить с дороги, — красиво изрек Сергей с поклоном.

— Спасибо, я сыт.

— Вы кто, гражданин, кто? — настойчиво интересовался Баба-Тим.

— Оттуда, — Ойбор неопределенно махнул рукой, — мы обслуживаем национальный парк, огромное заповедное пространство. Кто ни проезжает, обязательно толкует про вашу работу. Очень любопытно посмотреть на ваше чудо вблизи, где еще такое увидишь. Но, если нельзя, я уеду. Отдохну и уеду.

— Что вы, что вы, уважаемый, мы гостям очень рады, — сказала Габи.

— Само собой, батя, — заверил и Сергей.

— Если никто не возражает, я с удовольствием показала бы дорогому гостю наше хозяйство, — сказала Джой, приглашая его следовать за ней.

Баба-Тим обхаживал мула с трогательным вниманием, кормил лепешкой с руки, гладил по холке и обнимал, точно случайно встреченного доброго друга. А скотинка, напротив, вела себя крайне высокомерно и неблагодарно, угощение пожирала, презрительно оттопырив нижнюю губу, ответной ласки не проявляла, только фыркала и надменно передергивала ушами.

Киматаре Ойбор и Джой шли по лагерю.

— А что советует русский? — спросил он.

— Решила пока не посвящать. Не нужно, мне кажется, взваливать на него наши заботы, здесь и без того сущий ад. Восхищаюсь им… восхищаюсь их работой.

— Странно… старший инспектор убежден, что вы с ним заранее все обсудили. Насколько я понял капитана, обермастер Корин сам намекнул ему об этом еще на прежнем месте.

— Недоразумение. Но вы, пожалуйста, не разубеждайте его, прошу вас. Признаться, я провинилась. Это я виновата, что мы разминулись.

— Провинились?

— Представьте, как дурочка, увлеклась купанием в озере, позабыла обо всем на свете. А он приезжал, чтобы передать портативную рацию.

— Он сказал, что русский уверял его, будто ты уехала в город по какому-то срочному делу. Проверка установила, что это неправда.

— В город ездил второй мастер, — сказала девушка. — Что-то они напутали. Я задержалась на озере. Только это между нами, пожалуйста.

— Ох, Магда-Луиза, ребенок ты еще, — Ойбор укоризненно покачал головой, — а ведь он возлагал на тебя надежды. И комиссар тоже о тебе отзывается очень тепло.

— Извините, вы, кажется, забыли мое имя. Я Джой Маллигэн. Вы только что оговорились, если я не ослышалась.

— Да? Простите. Здесь невозможная жарища. И вообще к старости я просто замучился с памятью.

— Прошу вас, не говорите мне "вы", ужасно непривычно. Или это вместо выговора за купание в тот день?

— Простим за давностью преступления, — рассмеялся Ойбор, и в его смехе девушке почудилось какое-то душевное облегчение. — Хотя твое увлечение озером обернулось лишними хлопотами для нас. Впредь не подводи так нашего капитана, не то он изменит свое высокое мнение о Джой Маллигэн. И, чего доброго, пожалуется окружному, достойному покровителю сотрудницы "Абреже".