Наследие из сейфа № 666 - Таня Белозерцева Страница 54

— Из него можно лепить! — жизнерадостно сообщил Гарри. Достал из кармана зеленую птичку-свистульку, поднес ко рту и проиграл незатейливую мелодию, переливчатую и тоненькую, она легонькими горошинками-стаккато поскакала по залу, заставляя всех улыбаться. Доиграв, Гарри передал свистульку профессору Снейпу.

— Вот, сэр, взгляните, скажите, из чего она?

Северус повертел в руках гладкую, чуть скользковатую птичку, оглаживая её плавные линии своими музыкальными длинными пальцами и раздумчиво изрек:

— Ну… похоже на мыльный камень или оникс. Вы сами её слепили, мистер Поттер? — остро глянул он на мальчика.

— Ага, сэр! — с готовностью отозвался тот. — Из лунного желе! Оно во время лепки как пластилин, а потом, когда изделие готово, затвердевает до каменного состояния. Круче глины, правда, сэр?! Я из него чего только не лепил: и ложки, и кружки, и ведерки! Так они такие прочные! Ни один предмет не разбился, почище пластмассы! А самое интересное знаете что? Неготовое изделие не твердеет! Вы можете оставить заготовку хоть на сутки… да хоть на неделю можете о ней забыть, а когда вспомните и вернетесь к ней, то она будет всё такой же мягкой, как и в первые минуты лепки. Представляете, как я удивился этому свойству желе — ждать, пока его долепят?

На Тельцов отныне смотрели с уважением, поняв их невероятную уникальность. Что касается кошек, то их, весьма понятно, побаивались. Нунда Робин повсюду сопровождала Миссис Норрис, и теперь про неё попросту забывали: ну ещё бы, попробуй увидеть маленькую кошку, когда глаза сами приклеиваются к огромной трехметровой тигре… Вандар же… ох этот вандар! От него взвыли все! Потому что чертов черный кот начал патрулировать коридоры замка по ночам!!! Тем самым здорово облегчая работу деканам и старостам. Стоило когтевранцу или гриффиндорцу высунуть нос за дверь в ночь-полночь, так тут же утыкался в другой нос — львиный. Черный лёва вырастал как из-под земли, возникая из ниоткуда, соткавшись, казалось, из самого мрака ночи.

— Мур-р-рррр… — сладко выдыхал в лицо нарушителю Баюн, нежно отправляя ночного скитальца спать. До кровати они ещё успевали дойти… Проснувшись утром в одежде, вспоминали, почему уснули одетыми, и волей-неволей зарекались выходить из комнат ночью, потому что не успевали погладить шнурки к утренним занятиям, получая взыскание от профессоров за мятый вид.

Баюново общество неожиданно понравилось Северусу. Выходя на патрулирование, он теперь ненадолго замирал на выходе из слизеринских подземелий, поджидая попутчика. Наконец со стороны мальчишечьих спален раздавалось тихое рокотание, теплое дыхание касалось его руки, к бедру на миг прижимался-ехал шелковистый львиный бок, и дальше они шли уже вдвоем — черные и бесшумные лев и профессор. Иногда лев оставлял его, удаляясь ненадолго в боковой ход, и, проследив однажды за ним, Северусу посчастливилось увидеть, как вандар убаюкивает и отправляет обратно в постель студента.

Днем Северуса сопровождали на работу в класс сразу четыре кошки: нунда Робин, вандар Баюн, Миссис Норрис и его собственная Лили Паркер. Кстати, внешне Лили и Робин походили друг на друга как скопированные, только одна была увеличена до амурского тигра. Конечно, Северус сообщил мальчику, что Лили Паркер — кошка его матери и хотел было отдать ему по наследству, только Гарри не позволил, сказав профессору, что надо спрашивать не его, а кошку, которая привыкла жить в новой семье. Ну как он её заберет, если она считает своим хозяином Северуса? Не выдумывайте, сэр!

Из-за того, что Баюн не всегда бывал рядом с Гарри, маленького первокурсничка как-то раз отловили трое старшекурсников. Цапнули из-за угла за шкирку и, прежде чем Гарри успел опомниться, втолкнули в ближайший пустующий класс.

— У-у-у, да это Поттер! — притворно возликовал кто-то.

— Наш маленький будущий директор! — вторил первому чей-то похожий голос. Третий пока помалкивал. Гарри тем временем привык к полутьме и смог наконец рассмотреть похитителей — близнецы Уизли и их приятель Ли Джордан. Запальчиво дернулся.

— Отпустите!

— Эй! Ты чего такой невежливый? Где твое директорское воспитание? А? Где волшебное слово?

— Перебьетесь! — строптиво задрыгался Гарри. Но его держали крепко. Двое прижимали к стене, а третий разворачивал шуршащую обертку с крупной ядовито-розовой конфеты. Заметил взгляд Гарри и пунктуально пояснил:

— Вот попробуешь нашу чудо-конфетку, тогда и отпустим.

— Не стану я ничего пробовать! — дернулся Гарри. — Отцепитесь, уроды!

— Так ты ж добровольно не возьмешь, — нехорошо улыбнулся близнец. — Но ты — слизеринец, так что можно. Понимаешь, нам позарез надо провести исследование на чем-то ненужном, на чем-то, что нам не жаль будет потерять, своими рисковать мы, сам понимаешь, не хотим… давай, открывай рот.

— А что это? — замер Гарри, глядя на толстую двухцветную конфету.

— Это наша последняя разработка, — начал объяснять другой близнец, прижимающий Гарри к стене. — Мы её ещё летом придумали. По идее, от неё должна начаться сильная рвота, и мы её назвали Блевальные батончики. На себе пока не рискнули проверить, потому что наши подопытные садовые гномы погибали от обезвоживания из-за неостановочной рвоты… Но сейчас мы её, кажется, доработали и хотим проверить.

— А почему на мне? — сердито осведомился Гарри.

— А на ком, не на нашем же драгоценном гриффиндорце? — деланно удивились близнецы хором. После чего приступили к делу: прижали Гарри покрепче к стене, практически парализовав, нацелили в лицо палочку и разжали челюсти.

«Бестия, помоги!..» — промелькнуло в голове у Гарри.

Увесистый том шлепнулся из ниоткуда прямо на голову экспериментатору с конфетой. Одарив его шишкой, он звучно шлепнулся на пол и раскрылся на странице с… Химерой. О нет! Гарри похолодел, глядя на жуткий рисунок, которому он сам до сих пор не подобрал никакого имени — уж слишком чудовищным выглядел монстр… А вот близнецам и Джордану он неожиданно пришелся по вкусу. Враз забыв о Поттере, они склонились над книгой, созерцая неописуемое страшилище, которое я всё же попробую описать: бычье туловище покоилось на трех тумбообразных носорожьих ногах, на широкой груди голодно щерилась акулья пасть с несколькими рядами бесконечно острых зубов, над пастью слепо мерцали два выпученных глаза — невидящие и подернутые пеленой, зато третий глаз был очень даже зрячий, он злобно смотрел на них с середины широкой ладони. И ничего я не оговорилась, циклопья зенька свирепо моргала именно с центра ладони длинной циклопьей руки, и не моя фантазия придумала, чтобы эта рука росла из того места, где у любого другого существа была бы