Андрей Коробейщиков - Камкурт. Хроники Тай-Шин Страница 55

Часть 3. ШАМАН (ЧУДЬ)

Войны Синей и Черной Орды

XVI век. Алтай

«Светлоликие люди появились,

За пределы Алтая размножились,

Красноречивые, остроглазые,

Люди, с глазами, как звезды…»

Глава 1. ВОЛЧИЙ ПАСТУХ

«О тайшинах на Алтае знают лишь единицы. Знаешь, почему? Потому что тайшины ходят между Светом и Тьмой. Они могут прятаться в тенях, принимать облик птиц и зверей, растворяться в сновидениях. Их путь соткан из невесомых нитей лунного света, по которому может ступать только легкая нога Шамана. Но им ведома и огненная дорога Воинов, уверенно идущих по солнечным лучам. Они могут ходить где угодно, потому что свои пути они выбирают себе сами. Четыре Ветра — Четыре стороны света… Тот, кто чувствует в своем сердце Силу, не заблудится нигде, какое бы направление он не выбрал».

Тайга закончилась внезапно, словно наткнувшись на неприступную горную гряду выросшую из земных глубин отвесной стеной. Дальше начиналось царство другой могущественной стихии. Поляна, которая соединяла эти два разных мира — постоянно меняющийся мир растений и неподвижный многовековой мир скал, представляла собой удивительное зрелище. Огромный выступ, выпирающий из скальных пород и поросший серебристым мхом, был непонятным образом обработан и представлял собой выточенную прямо из камня фигуру то ли человека с головой волка, то ли волка с телом человека. Прямо под фигурой находилась выдолбленная из камня и отполированная плита, на которой мог свободно уместиться человек, а под плитой раскинулись заросли можжевельника, словно связывая горы и тайгу воедино причудливым переплетением пестрой вязи. Семеро всадников, выехавших на поляну из тайги, остановились и замерли, благоговейно рассматривая этот, непонятно каким образом оказавшийся в таежной глуши, монумент.

— Нашли… — послышался приглушенный шепот зачарованных увиденным людей. Кони под ними занервничали, захрапели и забили копытами.

— Спешиться.

Команду отдал высокий человек в темно-сером плаще, лицо которого было обезображено идущим наискось шрамом.

— Ведите себя почтительно, это древний молитвенник Хозяину Алтая, — его голос звучал повелительно, но было видно, что в этом месте власть этого человека уже не имела той силы, которой он был наделен в мире людей. Воины озирались, неосознанно положив руки на рукояти сабель. Уже начали сгущаться вечерние сумерки, а в это время в подобного рода местах человеку приходилось быть настороже. Словно в подтверждение опасений, вышедших из таежной чащи людей, где-то вверху пронзительно и гортанно закричала большая черная птица и, зашелестев крыльями, прочертила черным пятном темнеющее небо над замершими воинами. Люди выхватили оружие, прижимаясь друг к другу и зашептав защитные молитвы. Только один из них, человек со шрамом, прищурившись, проводил птицу взглядом, не проявляя при этом испуга.

— Уберите сабли, — его властный голос, все еще обладающий гипнотической силой, возымел на воинов мгновенное действие — сабли и ножи тут же исчезли в ножнах. — Мы пришли сюда за помощью, и должны вести себя соответственно. Разведите огонь. Коней не расседлывать, только напоить.

Пятеро воинов безоговорочно выполнили команду их предводителя, собирая сухой хворост для костров и привязывая коней к мощным стволам замшелых кедров, стоявших на месте соединения леса и гор, подобно стражам неведомых границ. Один из воинов подошел к нему и робко спросил:

— Торкул, неужели мы останемся здесь на ночь?

Человек в плаще, нахмурившись, посмотрел на подошедшего:

— По твоему дрожащему голосу, Алык, я понимаю, что ты боишься?

Воин смущается, но лишь на мгновение, он знает, что бояться духов не зазорно.

— Здесь все пропитано колдовством. Я чувствую присутствие духов.

Тот, кого звали Торкулом, улыбнулся, отчего его суровое лицо, перечеркнутое тонкой нитью шрама, приобрело совсем иное выражение — таким его знали только в самом близком окружении.

— Алык, здесь и должно быть полно духов. Мы для этого сюда и прибыли, чтобы найти их.

Воин тоже сделал попытку улыбнуться, но вместо этого получилась отвратительная гримаса.

— А вдруг здесь только духи? Может быть тех, кого мы ищем, и нет уже давно? Может, их и не было или они ушли?

— Алык, не переживай, они здесь. Я чувствую их присутствие…

Увидев ужас на лице воина, Торкул тихо засмеялся.

— Иди, и займись костром. Может быть, у огня твой страх исчезнет.

Он не осуждал этого воина за страх, он и сам чувствовал себя здесь неуверенно. Еще бы — они зашли в самое сердце языческой магии. В святая святых существ, которых молва причисляла не только к духам-хранителям Алтая, но и к шаманам-оборотням, о тайной силе которых ходили легенды. В место, о котором многие даже боялись говорить вслух. Поэтому страх этого молодого, но, тем не менее, храброго и закаленного в сражениях воина-телохранителя был не случаен.

— Торкул, а вдруг они не согласятся нам помогать? О шаманах Тай-Шин ходят разные слухи. Они приходят окутанные мглой и тенями. У них свои законы, мы для них — чужаки. Говорят, что они — оборотни и способны принять любой облик: человека, зверя, птицы и даже ветра. А подчиняются они только своему Вершителю — Белому Волку, Духу Алтая. А еще про них говорят, что они не пользуются оружием, они убивают врагов силой своего взгляда, а такое невозможно без помощи кермос — духов. А те, кто якшается с кермос…

— Хватит! — Торкул грозно посмотрел на молодого Алыка, который от страха вдруг стал непривычно многословен, — иди и займись костром. Подобные разговоры в таком месте могут стоить тебе жизни, помни об этом!

Темнело так стремительно, что воины успели собрать всего лишь несколько вязанок хвороста, как вокруг уже ничего не было видно. Костер придал людям некое подобие уверенности. Живой огонь издревле считался одним из самых надежных помощников против потусторонних существ, присутствие которых, на самом деле, ощущалось в этом месте всеми собравшимися у костровища. Спать никто не хотел, но Торкул приказал двоим воинам встать в дозор со стороны тайги, а остальным расположиться на ночлег. Четверо путников легли почти около самого огня, накрывшись плотными плащами и положив под руки оружие. Кони уже успокоились, и тишину ночи нарушал только треск костра и шелест листвы, потревоженной холодным ветром. Треск и шелест. Воины прислушивались к этим звукам, пытаясь различить в них постороннее присутствие или возможную опасность. Но время, казалось, остановилось в этом месте, убаюкивая испуганных людей тихим бормотанием огня и еле слышным шепотом деревьев. Спустя какое-то время, несмотря на свой страх, они уснули.