Луи Буссенар - Под Южным крестом Страница 56

Тело успело уже остыть и закоченеть…

ГЛАВА IV

Хотя смерть давно уже сделалась для французов привычным зрелищем, но на этот раз они невольно вскрикнули от удивления, смешанного с ужасом.

И было чему удивиться, о чем пожалеть. Благородный, великодушный человек, неустрашимый путешественник, джентльмен с головы до пят, которого наши друзья успели оценить в это короткое время, — этот человек еще вчера был здоров, а сегодня лежал перед ними холодным трупом.

Сэр Гарри встретился с ними в минуту опасности, когда люди поневоле теснее сближаются между собой, и они смотрели на него, как на друга.

Он мертв, это было очевидно, но они долго не хотели признать совершившегося факта.

— Доктор, — спросил упавшим голосом Андрэ, — нельзя ли что-нибудь сделать? Ведь он не совсем умер? Скажите, не совсем?

Старый хирург принялся за осмотр бездыханного тела. Он ощупал грудь, выслушал сердце, тщательно осмотрел глазные яблоки, поднес свечку к радужной оболочке и, отступив на шаг, печально покачал головой.

— Все кончено! — прошептал он. — Наука бессильна. Сэр Гарри мертв уже более четырех часов.

Андрэ, Фрикэ и Пьер де Галь молча обнажили головы, а подшкипер предался шумной демонстрации преувеличенного горя.

Он осыпал покойника словами любви и привязанности. Он в нем терял, оказывается, единственную поддержку, терял благодетеля, отца, и все эти причитания подшкипер сопровождал громким плачем и рыданиями, что составляло странный контраст с безмолвным и почтительным горем французов.

Потом, словно не имея больше сил смотреть на труп своего дорогого капитана, подшкипер стремительно выбежал из каюты и начал метаться по палубе, словно помешанный.

Когда он уходил, доктор внимательно поглядел ему вслед.

— Смерть наступила очень быстро, — сказал доктор медленно. — Но страдал он ужасно, хоть и недолго. Он умер не от легочного паралича, за это я ручаюсь. Вскрытие мозга открыло бы нам причину смерти, но для чего? Он умер, и его не воскресишь… С другой стороны, вскрытие могло бы показать, что он был жертвой преступления…

— Преступления?! — вскричал вне себя Андрэ. — Что вы говорите?

— А что? Я ведь не утверждаю, а только строю предположение. Не имея патологических данных, почему не поискать токсикологических? Вспомните, мой друг, что мы находимся в классической стране смертоносных ядов…

— Но… какая же могла быть цель?

— Цель? А вы забыли юридическое правило: «Ищи, кому это выгодно».

— Так-то так, но я не вижу, кому из команды может быть полезно это преступление.

— Мы никого здесь не знаем. Сам сэр Паркер совсем недавно познакомился с некоторыми из находящихся на яхте… Для людей бессовестных этот кораблик представляет лакомую добычу.

— Мы готовы защищать яхту от внутренних врагов так же, как и от внешних.

— Подождите, может, еще и придется.

— Доктор, вы меня пугаете. Быть может, первый раз в жизни я испытываю страх. Наша жизнь принадлежит не нам. Наконец, как вы можете предполагать преступление, если дверь в каюту была так крепко заперта?

— А открытое окно?

— Такая проныра, как подшкипер, легко мог пролезть в него, — тихо перебил Фрикэ.

— Именно это я и хотел вам сказать, — продолжал доктор. — Вы говорите, мой друг, что наша жизнь нам не принадлежит. Знайте же, что оставаться здесь очень опасно. Нужно как можно скорее сойти на берег. Поверьте моему предчувствию. Главное, пусть никто ничего не ест и не пьет на яхте. Что касается покойника, то я чувствую, что со временем мы узнаем тайну его смерти и, идя к своей цели отомстим и за него.

Пятеро друзей вышли из каюты, не прибавив ни слова, собрались в дорогу и потребовали от шкипера, как от временного капитана, немедленно высадить их на берег. Это неожиданное решение, видимо, изумило синьора Пизани.

— Помилуйте, господа, зачем это? Для вас здесь ничего не изменилось. Я считаю долгом чести продолжать дело покойного капитана. Вам известно, какие у него были планы. Я их осуществлю. Мы слишком вам обязаны, чтобы отпустить таким образом… Ваши враги — наши враги… В память о сэре Паркере мы добьемся для вас справедливости, хотя бы для этого пришлось перевернуть вверх дном весь остров.

Андрэ остановил этот порыв, быть может, вполне искренний, и вернул синьора Пизани к действительности.

— Мы благодарны вам за предложение, — сказал он, — но принять его решительно не можем. Вы забываете, что у сэра Гарри есть родные, есть наследники. У него брат губернатором в Лабоане. Яхта по закону принадлежит ему, а вы только хранитель. Распоряжаться ею в чьих бы то ни было интересах вы не имеете права. Поэтому спустите-ка лучше шлюпку. Мы без труда отыщем на берегу прао, которая довезет нас до голландской резиденции.

Но синьор Пизани все-таки продолжал уговаривать французов остаться на яхте и делал это так настойчиво, что снова разбудил в них сомнение. Потребовался энергичный протест, чтобы заставить итальянца согласиться на их высадку. Возможно, что аргументом был и тот внушительный арсенал оружия, которым располагали наши друзья.

Они сели вместе со своими даяками в лодку, которая быстро поплыла к берегу. Через полчаса они скрылись в непроходимой гуще прибрежного лозняка.

Прошла неделя. Яхта «Конкордия» с перетянутым флагом и желтым вымпелом на грот-мачте, означавшим, что на корабле заразная болезнь, бросила якорь в открытом море около порта Борнео.

Вокруг яхты засновали многочисленные прао и тяжелые сампаны малайцев, но все они быстро отъезжали прочь, завидев карантинные знаки, так как боялись общения с зараженным судном, за что на них могли наложить карантин. По правилам карантина «Конкордия» должна была оставаться в море впредь до особого разрешения. Припасы и воду она могла получать только издали, с помощью особых понтонов, относительно которых были установлены определенные предосторожности.

Всякие связи с яхтой были строго запрещены под страхом сурового наказания.

Наступила ночь, одна из тех равноденственных ночей, когда земля бывает сплошь окутана душным туманом, насыщенным болотными испарениями. Темнота была непроглядная, как бездна. Несмотря на строгость санитарного надзора, введенного раджей по настоянию европейских резидентов, от берега отчалила большая прао с многочисленным экипажем малайцев и бесшумно поплыла через рейд к кораблю, который словно дремал на неподвижных волнах. Весла у лодки были обернуты материей, туземцы осторожно гребли, и ни единый звук не выдал ее движения. Лодка подъехала к яхте, отыскав ее, несмотря на темноту. Раздался свист, похожий на шипение разозленной змеи. На этот таинственный сигнал с борта яхты ответил чей-то голос. Последовал обмен какими-то бессмысленными словами, означавшими, вероятно, пароль. Затем с корабля бросили трап.