Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая Страница 57

— Ай да Леночка!.. Ай да сукина дочка! Где же они могут быть? — И вышел из комнаты.

Вскоре закончил фотографировать страницы и Сатоси. Он улыбнулся краешком тонких губ, положил дерматиновую тетрадь на стол, зажигалку спрятал в пиджак Затем неожиданно гортанно выкрикнул:

— Ай-я-а! — и резко выбросил вперед сжатую в кулак руку.

Аккуратно поправил галстук, картинно поклонился сам себе в зеркало (сквозь которое на него смотрел я!) и тоже покинул помещение.

— Замечательно, — произнес я вслух. Нет, недаром мне пришла в голову мысль установить здесь эти фальшивые зеркала-окна. Пригодились в очередной раз. И прежде, во время психотерапевтических сеансов, и сейчас, когда для меня многое прояснилось. По крайней мере, в отношении Сатоси и визита господина Шиманского.

Анастасия продолжала рисовать. Ее все это нисколько не могло затронуть, было чуждо и далеко. И слава богу! Она пребывала в своем мире, куда я пока тщетно пытался получить пропуск. Но мой измученный за последние дни взгляд просто отдыхал на ее лице.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, вновь отворяющая те самые «Врата»

Теперь-то мне было понятно, зачем в клинику прилетел Мишель Зубавин и что нужно его боссу, господину Шиманскому. Вовсе не проснувшиеся отцовские чувства, не встреча с дочерью, не запоздалое раскаяние, а дневник и пленки Лены Стаховой! Очевидно, он также был ее клиентом-любовником и в пылу страсти делился какими-то «экономическими секретами». Самцы во время гона особенно тупы и беспечны, это аксиома. Сколько государственных мужей погорело на этом деле! Не счесть. Возможно, Владислав Игоревич хотел воспользоваться компрометирующей информацией, собранной Еленой Глебовной, на прочих ее высокопоставленных «прихожан». Вся комедия — какой-то якобы праздник в Барвихе По случаю дня рождения Анастасии, требования пилота забрать ее — лишь для отвода глаз, хорошо разыгранный спектакль. Главная цель — иная. Ведь все, по существу, у господина Шиманского сводится к коммерческим интересам, к выгоде, которая может быть либо упущена, либо приобретена. А ведь сверток с документами Стаховой лежал в полуметре от ног Мишеля, в искусственном камине!.. Нужно его немедленно забрать и перепрятать. А заодно, пожалуй, и почитать. Сейчас я был уверен, что он поможет мне решить некоторые загадки.

Я покинул кабинет, но сначала заглянул в комнату слева, где только что манипулировал зажигалкой-фотоаппаратом Сатоси. Потрепанная дерматиновая тетрадь лежала на столе. Я тоже начал ее листать, все больше убеждаясь в правильности своих предположений. Хотя и ничего не мог понять из написанного. Это был не почерк — а какие-то куриные каракули: обрывки фраз, цифры, схемы, стрелки, физические формулы, даты… Причем некоторые даты перемежали цифровой и словарный ряд и явно относились к будущему. Например, мне удалось прочесть всего одну полузашифрованную фразу: «Апрель 2007 года. Испыт. пуш. ЭМБ-4. Где? Гибл. Австр. Или Яп. Еще нея. Мощн. ураг. Колосс, взрыв». Все это могло означать следующее: в апреле 2007 года пройдет испытание той самой электромагнитной пушки с биологическим ресурсом, о которой мне рассказал Тарасевич сегодня утром, а в результате последует «гибл.» (гибель) Австралии (или Австрии?) либо Японии, что «еще неясно»; затем «мощный ураган», «колоссальные взрывы».

Что же это означает в реальности? Параноидальный бред, вылившийся в «новую хронофутурологию» физика, или черновик его вполне трезвых мыслей, научных разработок, заметки «на полях шляпы», как говорится? В том, что потрепанная тетрадь принадлежала Тарасевичу, я не сомневался. И меня уже не удивляла сумбурность записей, их обрывистость, неряшливость изложения. Некоторые гениальные умы совершали свои великие открытия на бумажных салфетках в ресторане. Существует ли эта «ЭМБ-4» на самом деле — я не знал. Может быть, в своей секретной лаборатории Евгений Львович, действительно, занимался чем-то подобным. А вот что маленький японец фотографировал эти исчерканные страницы далеко не случайно — неоспоримый факт. Если только Сатоси сам не является параноидальным больным. Но непохоже, чтобы это было именно так. Скорее он просто искусно притворяется, а сам выполняет задание. Не из тех ли он людей, которые, по словам самого физика, окружили его в последнее время плотной «заботой»? Охотятся за его научными разработками? Похоже, я не ошибаюсь.

Но если дело обстоит таким образом, то все гораздо серьезнее и… опаснее. «Целее останетесь, если ничего не будете знать», — примерно так сказал мне накануне Тарасевич. И был прав. Как врачу-психиатру мне тут делать в общем-то нечего. Не мой профиль. Здесь замешаны государственные интересы, стратегические, да еще и возня спецслужб. Любого постороннего и шибко любопытного просто прихлопнут как муху. Сейчас я был уже готов поверить Тарасевичу, что он вынужденно скрывается в моей клинике. Как «прячется» здесь же и Сатоси, преследуя свою цель. А может быть, и еще кто-то, который отслеживает уже самого японца? Голова у меня, признаться, немного пошла кругом. Шпионские страсти не по мне.

— А вы не видели тут… — раздался за спиной голос Евгения Львовича, — ах, вот она где!

Я протянул ему дерматиновую тетрадь.

— Ваша?

— Конечно. Черновичок-с! Никогда не расстаюсь, а сегодня забыл здесь. Это моя новая хронофутурология.

Тарасевич сунул тетрадь в боковой карман лапсердака.

— Да не только, — сказал я.

— Что? — переспросил физик.

— Не только хронофутурология ваша, не только. Ею вы лишь намеренно прикрываете другое, более важное. Словно напяливаете на изысканный смокинг дурацкий балахон. Чтобы никто посторонний не догадался. Я не прав?

Тарасевич усмехнулся, повеселел.

— Ну, правы. Вы сегодня уже второй раз «ловите меня за руку». Экий же вы проницательный человек! Уважаю. Понимаете, вокруг меня слишком много охотников за моими мыслями. Так всегда было. А в последнее время — особенно. Но я же не могу все держать в памяти? Свихнусь и попаду к вам в клинику уже по-настоящему, всерьез. Вот и приходится порой разбавлять черновик всякой глупостью.

— Но в нем, как я полагаю, и много ценного, того, что может заинтересовать научные центры из других стран?

— Разумеется, — кивнул физик. — Не только научные центры, но и целые военно-промышленные комплексы, если точнее. Так-то вот, Александр Анатольевич. Однако у меня много черновиков. — И он похлопал себя по другому карману. — По одной тетрадке выводов не сделаешь. Общей картины не увидишь. Нужна совокупность знаний. — Тут уж он постучал себя по лбу: — Все же главные секреты я держу здесь.