Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 57

– Госпожа сейчас занята!

Помолчав, прибавил глубокомысленно:

– У неё – пономарь!

Ясина крепко схватила мальчишку за ухо двумя пальцами, и, подняв его со ступеньки, поволокла за собою в хату. Хлопец повизгивал, но особо не упирался.

Чернявый, худенький пономарь с попадьёй обедали. За столом сидели также три девки, которым их госпожа дозволяла слушать пономаря, когда он был трезв. А пономарь был не то чтобы совсем трезв – перед попадьёй он успел заглянуть к одному своему приятелю, но язык у него особо не заплетался, хоть на столе стояла кислая яблочная настойка. Она для пономаря была, что вода. Попадья, не в пример ему, от терпкой кислятины раскраснелась, развеселилась и не хотела слушать про святых старцев – хотела слушать о том, что делал пономарь в Киеве, кроме как обучался разным наукам. Пономарь стал рассказывать, как ходил он в Лавру – прикладываться к мощам, которые исцеляют и просветляют.

– Что ж ты не исцелился-то? – с досадою крикнула попадья, ударив кулаком по столу. Пономарь на это ответил, что каждый должен нести свой крест, чтоб помнить о Господе, нёсшим крест за весь род людской, и вновь завёл речь о Лавре с её порядками. Обойти святых старцев, которых в Лавре было немерено, он, понятное дело, никак не мог. Попадья, однако, не прервала его, потому что он начал рассказ о старцах с того, сколько им приносят паломники золота, серебра да яхонтов с изумрудами.

– А на что всё это старцам сдалось? – спросила одна из девок, – они ж не бабы и не купцы, чтоб это продать!

– Нет, на самом деле всё это продаётся, – отвечал пономарь, набив рот галушками, – а на вырученные деньги открываются храмы и строятся семинарии.

Попадья, вздохнув, хлебнула настоечки. Пономарь прочёл её мысли и хитро ей улыбнулся, утерев рот.

– Завидовать – грех, почтеннейшая явдоха! Да и причин для зависти нет. Вам самой сегодня немножко золота принесут. И на это золото вовсе необязательно строить храм или открывать семинарию. Всем и так хорошо известно, что вы – святая!

– С ума ты, что ли, сошёл? – воскликнула попадья, выпучив глаза на пономаря, – кто мне нынче золото принесёт?

– Ясина.

Ответив так, пономарь взмахом бородёнки указал на письмо, лежавшее на столе. То было письмо от сотника, состоявшее из одной строки. Попадье его уж прочли, и оно ей очень понравилось.

– Да, Ясина, – повторил пономарь, пристально смотря на лицо своей собеседницы – пухлощёкое и надменное, с недоверчивым взглядом голубых глаз, – ведь она вторую неделю в золоте ходит!

Попадья, наконец, поняла, о чём идёт речь.

– Так ведь это золото жены сотника! Он Ясине зад надерёт за то, что она его откопала из сундука! А если она его мне отдаст, он её за косы подвесит! А рядом с нею – меня!

– Вы думаете, явдоха, что сотник помнит про это золото? Вот уж вряд ли! Ничто наш сотник не презирает так, как бабские побрякушки. Семнадцать лет лежало оно на дне сундука, и никто ни разу его оттуда не вынул. Сотник любит коней, оружие, вольный ветер и удалую потеху. Ему ли помнить о том, что семнадцать лет лежит на дне сундука?

– Но панночки о нём помнят, об этом золоте! И весь хутор видел его на дворовой бабе. Неужто думаешь, что никто о нём не напомнит сотнику?

– Нет, конечно, – сказал уверенно пономарь, поглядев на девок, – со всеми можно договориться, в том числе с панночками. Все знают, что если поп, ваш супруг, кого-нибудь проклянёт – гореть тому человеку в геенне огненной! Ведь вы знаете это, девки?

Девки испуганно закивали.

– Ну, а жидовка? – вскрикнула попадья, – ведь сегодня к панночкам привезли жидовку!

– Да, это другое дело, – нехотя согласился служитель Господа, почесав затылок, – если жидовка видела это золото на Ясине, то жди беды! У жидов глаз острый и память цепкая. И жидов божественным словом не вразумишь. Ведь они не веруют во святую Троицу!

– Я о том тебе и толкую, – проговорила жена попа, сдвинув соболиные свои брови, – так что нам делать с ней, пономарь?

– Найдём, что с ней сделать.

Тут дверь открылась. В хату вошла Ясина. За ней тащился мальчишка, ухо которого было стиснуто её пальцами. Он сопел. Поставив его перед попадьёй, Ясина сказала так, будто обращалась к навозной куче:

– Своим холопам вели быть вежливыми со мной, не то я им уши поотрываю начисто! А потом – тебе!

Попадья скользнула глазёнками лишь по панскому золоту, о котором только что говорили, и отвела взгляд к окну. Мальчишка со страху забился в угол. Пономарь с девками неотрывно смотрели на перстни, кольца, браслеты и ожерелья, в коих Ясину было не отличить от знатной особы, ибо она надела и черевички цены необыкновенной.

– Слышала я, что сотник прислал письмо, – сказала Ясина нетерпеливо, поскольку знатной особе, само собой разумеется, неохота задерживаться в компании нищебродов, – а ну, прочтите-ка мне его! Сей же час прочтите!

– Как скажете, госпожа Ясина, – кротко вздохнул пономарь, пожав узкими плечами, – прочесть не трудно.

И, взяв письмо, он неторопливо его прочёл. Повисло молчание. Попадья смотрела в окно, а все остальные – на помертвевшее от стыда и страха лицо Ясины. Некоторое время она стояла без всяких признаков жизни. Потом лицо её начало краснеть, а глаза зарыскали, как хорьки по курятнику, где хозяин оставил на ночь целую свору терьеров. Задержав взгляд на пономаре, Ясина спросила достаточно твёрдым голосом, но с нелепой, кривой улыбкой:

– Меня наказывать у столба при ней? Пороть до тех пор, покуда она не будет довольна? Так велел пан?

– Да, так велел пан, госпожа Ясина, – подтвердил пономарь, помахивая письмом, – это его почерк и его подпись. Если не верите, покажите письмо своим госпожам. Они обе грамотны, и весьма.

Но Ясина верила. Это было написано на её лице. Окинув глазами девок, которые все втроём начали зевать, она кровожадно взглянула на попадью. Та, продолжая что-то разглядывать за окном, лениво проговорила:

– Я благодарна пану за правильное решение. Хорошо, что её в субботу выпорют на конюшне! Давно пора. Но не знаю я, сколько розог назначить ей. Это очень сложное дело. А пусть секут до тех пор, пока не обгадится!

– Это слишком жестоко, – певучим голосом возразил пономарь, – по моему скромному мнению, полста розог будет вполне достаточно.

– Нет, нет, мало! – злобно взглянула на своего приятеля попадья, – если бы у неё было чем откупиться, она отделалась бы и двадцатью розгами. Но она – холопка. Что с неё взять?

– Госпожа Явдоха! Вы заблуждаетесь. Ваша гостья совсем даже не бедна. У неё есть золото.

– Золото?

Попадья резко повернулась и оглядела Ясину. Их глаза встретились. По губам попадьи скользнула усмешка. Глаза Ясины поблёкли. Дрожа от