Деннис Уитли - Сокровище царя Камбиза Страница 58

Перед заходом солнца мы встали на стоянку.

После ужина я поведал своим друзьям о печальных событиях, помешавших мне отправиться вместе с ними из Луксора, и в завершение сказал, что очень рад вновь оказаться в их обществе. Как я и предполагал, Уна послала телеграмму за моей подписью с сообщением, что в последнюю минуту я решил отказаться от участия в экспедиции и возвращаюсь в Каир.

Сильвия выглядела очень пристыженной и сказала, что с удовольствием превратила бы Уну в медную статую, вонзив в нее три тысячи шестьсот канцелярских кнопок, — по одной за каждую минуту, проведенную мною в гробнице.

С заходом солнца температура в пустыне падает необычайно быстро. Здесь нет никакой растительности, чтобы разжечь костер, — пищу приходилось готовить на керосиновых горелках, — и сейчас, несмотря на теплые пальто, мы ежились от холода, сидя в палатке, служившей кают-компанией. И как только я закончил рассказ о своих приключениях, все потянулись к спальным мешкам.

Я вслушивался в окружавшую тишину, так мало похожую на мертвую тишину гробницы, и чувствовал, насколько мы оторвались от мирской суеты. О’Кив и его марионетки были, казалось, бесконечно далеко от нас, где-то по другую сторону этих безжизненных пространств, неизменных с сотворения мира. Теперь мы не опасались, что он организует конкурирующую экспедицию, и я был уверен, что он не висит у нас на хвосте. Я поразмышлял о сокровищах, нахождение которых мне представлялось маловероятным, немного подумал о Сильвии и очень много — об Уне, а затем погрузился в сон.

Глава XXII. МОРЕ ПЕСКА

Утром Амин разбудил нас в пять часов. Слуги Омар и Муса принесли фрукты и чай, и я распорядился сворачивать лагерь.

В нашей экспедиции не было пассажиров, и еще в Каире мы договорились о распределении обязанностей.

До женитьбы на Клариссе Гарри был продавцом автомобилей, и, хотя не добился в этом бизнесе заметного успеха, устройство машин изучил досконально. Он возглавил транспортную группу, и все водители подчинялись ему.

Кларисса вела учет запасов, определяла ежедневный рацион, отдавала распоряжения повару Абдулле и слугам, организовывала питание и вообще стремилась всячески облегчить путешествие.

Сильвия была штурманом экспедиции. Каждый полдень она определяла высоту солнца с помощью секстанта, вычисляла наши точные координаты и по компасу намечала направление движения на следующий день. Она говорила по-арабски гораздо лучше меня и постоянно советовалась с проводниками об оптимальном выборе курса.

Я оказался начальником лагеря. Мне приходилось выбирать места для дневных и ночных стоянок, следить за разгрузкой и погрузкой вещей и за действиями арабов, когда приходилось вытаскивать застрявшие машины.

Около шести часов мы двинулись в путь. В половине девятого, совершенно неожиданно, на возвышенности перед нами появились два всадника на верблюдах. Вскоре их было уже около полутора десятка, молчаливо стоявших и смотревших, как мы приближаемся, но не предпринимавших никаких действий, — ни дружелюбных, ни враждебных, хотя их неподвижные фигуры выглядели угрожающе.

Наши, шедшие немного впереди, проводники бегом вернулись к нам с возбужденными криками, и Амин перевел их местный диалект, который я плохо понимал. Всадники на верблюдах оказались туарегами. Все они были в масках и голубых бурнусах. В памяти всплыло, что именно так одеваются представители этого рассеянного кочевого племени, скитающегося от оазиса к оазису в глубине Северной Африки, нападая на плохо вооруженные караваны и убивая мирных торговцев.

В пустыне действует закон силы. Готовясь к экспедиции, мы помнили об этом и не рассчитывали на пощаду, если дело дойдет до схватки с бандой головорезов. Поэтому захватили с собой оружие и боеприпасы у каждого из четырнадцати арабов было по современной винтовке, а у нас с Гарри еще и пистолеты.

Говорили, что туареги — непревзойденные снайперы, они пользуются длинноствольными ружьями старинного образца, нося их на плече, так что ствол торчит выше головы на целый фут. Однако в случае столкновения нам не составило бы труда отогнать их магазинными винтовками.

Я выстроил машины полукругом, и мы с оружием в руках приготовились встретить атаку. Но ее не последовало. Самый высокий из туарегов тронул своего верблюда, развернулся и поскакал с холма вниз, и вскоре вся банда исчезла так же таинственно и молчаливо, как и появилась.

Мы с некоторыми предосторожностями двинулись в путь и, когда тремя часами позже расположились на отдых, выставили двух часовых. Мы едва начали разбивать лагерь, как один из часовых увидел двигавшийся в нашу сторону большой караван. В бинокли мы смогли разглядеть верблюдов, груженных огромными тюками, и белые бурнусы всадников, по всем признакам, караван принадлежал миролюбивым торговцам.

Через полчаса к нам подъехал возглавлявший караван, благородного вида пожилой человек и дружелюбно приветствовал нас: «Ас-салям алейкум!», на что мы в той же манере ответили: «Мархаба, мархаба!» Представившись шейхом Абу Харизом из оазиса Фарафра, он велел своим людям разбить лагерь рядом с нашим.

Среди мирных путешественников в пустыне существует обычай оказывать безграничное гостеприимство, и, когда встречаются два каравана, они всегда делятся друг с другом всем, что у них есть. Мы немедленно предложили гостю воспользоваться нашими запасами, а он тут же сделал подобный жест со своей стороны. Но, как оказалось, в обоих караванах ни в чем не ощущалось недостатка, поэтому церемония приветствия свелась к обмену подарками. Мы послали шейху много чая и сахара, зная, что последний особенно ценится в пустыне и считается одной из форм денег. В ответ нам прислали банановую ветвь с двенадцатью гроздьями бананов и очень вкусный шербет.

Когда караван приблизился, Сильвия вместе с Клариссой удалились в палатку, и, учитывая религиозный фанатизм жителей пустыни, к трапезе вышли, подобно египтянкам, в длинных барраканах из хлопка и с закутанными лицами. Этой одеждой Сильвия запаслась специально, и, как выяснилось, они с Клариссой ехали так через оазисы Дахла и Харга.

Шейх пригласил нас на чай, и, преодолев песок, разделяющий оба лагеря, мы сели рядом с ним и двумя его сыновьями.

Для арабов-бедуинов чаепитие заменяет кино, бега, танцы и почти все прочие развлечения. Этот торжественный ритуал начинается с того, что слуги берут большой чайник, наполовину наполняют его сахаром, еще на четверть — засыпают чайным листом и заливают доверху водой. Затем эту смесь кипятят, переливают в другой чайник, и добавив воды, опять кипятят и переливают обратно. И так до тех пор, пока чай не приобретет нужный вкус. Его пьют из маленьких чашечек, смакуя и шумно втягивая губами, чтобы показать удовольствие.