Дастин Томасон - 21.12 Страница 59

Еще на подходе к офису «Шоу чудес» Стэнтон заметил какое-то движение. Это на ступенях беспомощно металась двухголовая игуана. Мародеры разбили стеклянную дверь, и животные разбежались.

В конце концов игуана вновь скрылась в глубине здания. Стэнтон вошел следом.

Внутри все подверглось разгрому.

Помещение провоняло формальдегидом, вытекшим из банок с законсервированными образцами. Мертвая двухголовая змея распласталась рядом с опрокинутым постаментом. Других зверей видно не было. Стэнтон бросился к двери маленького офиса за сценой. Ни Монстра, ни Электры он там не застал. Ноутбук, с которым его приятель никогда не расставался, был вдребезги расколочен, и его обломки усеивали поверхность стола, а на банкетке в углу лежала скомканная ветровка Монстра.

Чувствуя себя опустошенным, Стэнтон вернулся домой. Уже в прихожей начиналась полоса препятствий из оборудования и кабелей, подключенных к переносному генератору. Подставки для сушилок и центрифуги стояли прямо на полу кухни, мебель в которой кое-как накрыли полотнищами из целлофана.

Здесь же он нашел Дэвиса и Тэйн, допивавших остатки напитка из кофеварки, подключенной к тому же генератору.

— Где тебя носило? — поинтересовался Дэвис. — Решил заняться серфингом с утра пораньше? Или захотелось мороженого? Как я слышал, самые вкусные шарики с карамелью подают в кафе «Охладись-ка!».

Но у Стэнтона его попытки шутить не вызвали никакого отклика.

— К нам, часом, никто не заходил в мое отсутствие, а?

Монстр знал, где живет Стэнтон. Вдруг, попав в беду, он решил…

Но Дэвис покачал головой.

— Ждал, что детишки придут клянчить сладости на Хэллоуин? Должно быть, это я выгляжу одетым как раз к случаю.

В самом деле, на нем сейчас была старая с прорехами рубашка и пара позаимствованных из гардероба Стэнтона широких слаксов цвета хаки, пока он стирал собственную одежду. И уж если Дэвис докатился до такого, это значило, что мир окончательно сошел с ума.

Стэнтон повернулся к Тэйн:

— С вами все в порядке?

— Да. Полностью готова выполнить свою задачу.

— Между прочим, — снова вмешался в разговор Дэвис, — у меня есть для тебя и хорошая новость. По-моему, антитела закончили свою работу быстрее, чем мы ожидали.

— Давай проверим, — оживился Стэнтон.

Установленный в столовой мощный электронный микроскоп требовал столько энергии, что его подсоединили к отдельному генератору. Стэнтон приник к окулярам. После того как они заразили усыпленных мышей ФСБ, выработанные зверьками антитела поместили в тестовую пробирку с носителями ФСБ, и полученные результаты оказались просто поразительными. На каждом из образцов можно было видеть, что мутация белков либо сильно замедлилась, либо полностью прекратилась.

Дэвис сделал жест в сторону Тэйн:

— Теперь ей осталось только ввести антитела в капельницы своих друзей и не быть при этом схваченной.

Единственное условие, которое поставила Тэйн, прежде чем согласиться на участие в эксперименте, заключалось в том, что первыми лечению должны были подвергнуться ее друзья и коллеги из Пресвитерианской больницы. Она сознавала, что подвергала их риску в случае, если бы антитела не сработали. Но еще яснее она понимала, что для них это был единственный шанс остаться в живых.

— Как скоро мы узнаем о результатах эксперимента? — спросила она.

— Если все сложится хорошо, эффект станет заметен через двадцать четыре часа, — ответил Стэнтон.

— А если нет?

Тут уж не мог удержаться от реплики Дэвис:

— Не знаю, как поступите вы, янки, но, если у нас ничего не получится, лично я постараюсь любыми путями сбежать из этой проклятой Богом страны.

20

Свою цитадель эти двое решили построить именно в горах Вердуго прежде всего из-за той священной ценности, которую придавали им индейцы тонгва — коренное население этих мест, обитавшее и властвовавшее в окрестностях нынешнего Лос-Анджелеса за тысячи лет до прибытия сюда первых испанцев. На участке площадью в двадцать акров, который они убедили окружной совет продать им во время жестокого бюджетного кризиса, он сам, его верховный жрец и постепенно разраставшаяся группа их последователей возвели пятнадцать незаметных издали небольших каменных построек, в каждой из которых могли поселиться четверо. Им удалось получить все необходимые разрешения, подружиться с туристами, регулярно совершавшими походы в эти края, и официально зарегистрироваться под видом независимой аграрной общины, расположенной в каких-то двадцати милях от города.

— Теперь мы добились своего! — торжественно объявил он своим сторонникам всего лишь месяц назад, пока верховный жрец с гордостью оглядывал собравшихся. — Мы это сделали. Все вместе.

И он не кривил душой. Они сделали это действительно все вместе, пусть далеко не каждый из двадцати шести мужчин, женщин и уже двоих детей, родившихся здесь же, до конца понимал свою роль в этом свершении. В тот день некоторые из прозелитов попросили, чтобы он произнес перед ними речь с вершины холма, а не со скромных ступеней своего домика. Он лишь улыбнулся в ответ.

— Вероятно, однажды наступит день, когда у нас появится Властитель, — сказал он. — Но не сейчас, и им, конечно же, буду не я.

Прежде он был солдатом и большую часть жизни провел в пустынных краях: в Аризоне, в Кувейте, в Саудовской Аравии. И потому, когда его впервые командировали в Гватемалу, ему сначала было трудно дышать этим влажным воздухом. Он чувствовал дискомфорт от постоянного пребывания под густым навесом деревьев, листья которых почти не пропускали света. Но уже вскоре он влюбился в эту страну. Разумеется, не в Гватемала-Сити, кишевший ворами и нищими, и не в их военных, ничем не заслуживших свою чванливость и заносчивость, которых его послали обучать. Он полюбил таинственный мир, затерянный в джунглях.

Поначалу аборигены-майя были для него лишь едва различимыми фигурками, попадавшимися вдоль сельских проселков и даже не отрывавшимися от своих трудов, чтобы взглянуть, как он проносится мимо на своем джипе. Но затем, используя увольнительные, он начал отлучаться с военной базы, чтобы посетить руины Тикаля и Копана. Потом стал зачитываться книгами о культуре народа, который вынес не только геноцид конкистадоров, но затем и целые столетия угнетения людьми, подобными ему самому, которые стремились окончательно уничтожить это. И ко времени знакомства с верховным жрецом он уже знал, что должен делать.

Будучи кадровым офицером, он сознавал важность жесткой дисциплины, властной команды, поэтому использовал свои навыки, чтобы полностью подчинить себе своих последователей. Но он понимал, что этим функции командира и ограничиваются. Он заставлял низшие чины слепо следовать за собой, чего бы это ни стоило. Так можно было выигрывать сражения, но не построить тысячелетнюю цивилизацию. Он не знал, как воспитать из своей паствы новых лидеров и жрецов, как вызвать у них самостоятельное желание заложить фундамент города, который переживет их самих. Сторонники уговаривали его произносить речи с вершины холма, потому что по-прежнему нуждались в его приказах. Им было не обойтись без командира. Они голыми руками сумели возвести подобие небольшого города, но их страшила необходимость создать новую цивилизацию. Во имя своей новой веры они пожертвовали очень многим — семьями, работой, всем, чем владели прежде, — но теперь с ними произошло нечто, приводившее их в ужас: жизнь показала, что они сделали правильный выбор.