Наталья Патрацкая - Роковой поцелуй вампа Страница 59

Нож отскочил от спины и со звоном упал на плиту лестничной площадки.

Я вскрикнула.

Гринсгорий Сергеевич посмотрел на нож и на Маграра:

– Это ты убил Еврора? – глядя в глаза Маграра, спросил Гринсгорий Сергеевич.

– Я, – машинально ответил Маграр.

– Ты муж Марионы? От ревности тебя так ведет? Понятно. Что с тобой делать?

– Почему нож отлетел от твоей спины?

– Не скажу, я знал, что ты еще раз попробуешь повторить свой удар. Знаешь, я долгое время жил на Малахите, предлагаю теперь тебе уехать куда подальше и не возвращаться, либо сдам тебя.

– Мне некуда ехать, разве, что в тайгу, где год прожил.

– Езжай в тайгу, но если я тебя здесь увижу – сдам, без слов сдам.

Маграр покинул город.

Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался мне навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом мне больше не мешали. Я сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывая живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.

Жизнь продолжалась без Маграра, без Еврора Сергеевича, они оба ушли в мое прошлое. Я не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Я кормила ребенка и думала, а, где находиться белое облако судьбы, которое мне принесет в дом помощника. Кто бы, сомневался, что в дверь позвонят!

Естественно, позвонил в дверь Гринсгорий Сергеевич. Я вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.

– Привет, соседка! Гостей не ждешь?

– Всегда жду! С ребенком играть будешь? Других развлечений не предвидится.

– А как с ним играть?

– Ему скоро спать, так, что читай маленькому книжку, он уснет от твоих монотонных и умных звуков.

– Давай, мамочка, книжку, почитаю, если не разучился, я на детском языке давно не читал.

Глава 39

Гринсгорий Сергеевич стал читать детскую книжку, действительно с непонятным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось, он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до меня доносился дуэт двух местных иностранцев.

Я вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в СВЧ печь.

Ребенок, довольный новым чтецом, уснул, а Гринсгорий Сергеевич, довольный, что справился с заданием, пришел на кухню.

– Заданье выполнил, что дальше?

– Садись, ешь, пей, – сказала я и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.

Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими, великолепными зубами:

– Мариона, мне нравиться быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.

– А больше мне и предложить тебе нечего! От Маграра нет известий. Анна Александровна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все.

Родственников в этом городе у меня нет.

– А как жить будешь? Одна, с ребенком?

– Живу и дальше проживу.

– Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчику велосипед с ручкой для взрослых, и пойдем гулять, вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай, я, пожалуй, пойду домой, – сказал он и вышел, словно белое облако растаял в тумане вечера.

Я еще раз убрала со стола, с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, мне очень хотелось спать. Я уснула, спал и малыш.

Гринсгорий Сергеевич пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру, с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура, в какой-то момент, ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел, уснул.

Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темно-серые облака отпугивали мысли о прогулке. Гринсгорий Сергеевич поежился, встал, посмотрел в окно, кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей, и подумал, что напрасно он купил эту мебель.

Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее, видимо, поэтому такую мебель, никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил. Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы. Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Гринсгорий Сергеевич стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее, и даже агрессивнее.

Что же я такое купил? – подумал он, – надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше, или вывести его на дачу, туда, где стояла янтарная мебель.

Надо же было в эту мебель вложить деньги, привезенные с Малахита!? Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул. Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили. Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти более опытного человека, и Гринсгорий Сергеевич решил поехать к дядьке, Амгольду Николаевичу, тот пока еще жил на даче.

Новая машина Гринсгория Сергеевича довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопку, ворота разошлись в стороны по рельсам, глубоко, вкопанным в землю, он на машине въехал на территорию дачи.

У фонтана стояли Ирмина и Нина. Мать посмотрела, на выходящего из машины, Гринсгория Сергеевича и спросила:

– Завтракать будите? Я его через десять минут принесу в холл, второго этажа, там любит обедать Амгольд Николаевич.

– Хорошо, – сказал Гринсгорий Сергеевич, закрывая машину маленьким пультом управления.

Дядька и племянник вновь сели за стол переговоров. Вопрос шел об антикварной мебели.

– Дядя Амгольд, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери, вложенных денег?

– Гринсгорий, зачем купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно, купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект на юг отправили. Тоня звонила, говорит, народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего.

Первой жительницей этих дорогих комнат, была некая Лиана, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.

– Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.