Алексей Федосов - Лекарь Страница 6

Сможете сделать так что Госпожа спокойно перенесет дорогу? Что для этого понадобиться? Я уже нашел проводника и договорился на завтра. Так что от Вас теперь зависит жизнь, Латифы. — закончил он, шепотом, наклонившись вперед.

«Шкатулка просто открывалась, готов или убить свою дочь или сделать её богатой. И каково же наследство, если надо так гнать, подвергая жизнь риску. Может стоит принять предложение? Покой, размеренная жизнь, отсутствие риска, возможность…. Как там говорил мой учитель. — Хочешь знать, сколько длится вечная любовь, зайди через месяц. Так же и благодарность богатых, зайдите через месяц. От задницы отлегло, и лекарь сразу становиться дармоедом или того хуже врагом, потому что узнал многое и опасен, стал для богатея, познал слабость его. Видел как он в дерьме и крови валялся перед тобой, умолял спасти ему жизнь, они не забывают такого, никогда. Сколько раз я спасался бегством?

Вот то тоже, два города для тебя закрыты Мухаммад, хочешь, что б еще один закрылся»

Я мысленно усмехнулся, продолжил разговор, — Господин Юсуф, заботы о благополучии госпожи Латифы, достойны восхищения, я, думаю, что и отец, прими Аллах его душу, хлопотал бы с не меньшим усердием и радением. Только не в этот раз госпожа, может не пережить, я немного знаю эту местность, что б дойти в срок указанный Вами, мы пойдем через пустыню. Вы бывали в этой пустыне? Там нет воды. Нет дров. Не на кого охотится.

Это мертвая земля.

— Ваша тревога мне понятна, как и забота о здоровье Госпожи, — Он кивнул головой, соглашаясь с моими доводами, — Я, то же знаком со всеми местными прелестями, лет пять назад мне пришлось, выполняя поручение провести в этих землях два месяца, могу сказать, здесь жить можно, но крайне тяжело. За проведенное здесь время я успел обзавестись кое, какими знакомствами и даже сумел оказать услугу одному из старейшин племени проживающего там. Так что проводник не будет стоить больших денег, этим они отдадут долг чести. Проводник, его зовут, Салим Халфан Хамад эль-Жазали, приведет с собой пять верблюдов. Он бадауин и знает все тропы, по которым можно дойти. Как можно будет везти Госпожу, что для этого вы должны сделать? Весь переход через мертвые земли займет две дневки, идти будем по ночам, в этой местности всегда так ходят, днем спим.

Завтра вечером он прибудет сюда, что б забрать нас. — Он замолчал, глядя на меня пристальным взглядом.

«Ну что Я говорил, дай палец, откусят по самую пятку»

— Что вы хотите услышать? Могу сказать, да! госпожа Латифа может ехать. И что потом когда, она умрет. Вы же, Уважаемый Юсуф, обвините меня, в её смерти и будете говорить всем, что это Я убил её. Вы это хотели услышать?

— господин Мухаммад, — начал он, но я, не дав ему договорить, прервал его, — Я знаю что ВЫ, скажите, Вы поклянетесь, Аллахом, что на все это воля Всевышнего. Поверьте, слышал дважды и дважды меня, потом хотели убить. Моё слово таково, два дня. Через два дня мы отправимся в любую поездку, тогда точно смогу поручится за здоровье и жизнь Госпожи Латифы. Сейчас она еще очень слаба, её нельзя переносить, можно повредить рану.

— Но вы можете ей дать лекарства, которые её поддержат, наполнят силой? Я знаю что такие у вас, лекарей есть. Мертвого идти заставляют.

— Да есть, и я знаю состав. Но это только для воинов. Для женщин они бесполезны, им не надо жертвовать свою жизнь, Аллаху, женщины умерев от этого бальзама, попадут в ад, как самоубийцы.

Он улыбнулся, — Господин Мухаммад, мне нравится настойчивость, с которой вы защищаете здоровье и жизнь госпожи Латифы, Я, теперь уверен, что ей ничего не угрожает — После этого он встал, приложив руку к груди, поклонился, — Да будет так, через два дня мы отправляемся.

Я встал, поблагодарил за угощение и беседу вышел из комнаты.

«Как говорил учитель, — если ты увидел улыбку змеи, значит, ты увидел свою смерть»

Салим, поднял вверх руку, останавливая наш маленький караван, Юсуф, подъехал ближе, переговорил о чем-то с проводником и, развернувшись, поскакал в нашу сторону.

— Он говорит, что к вечеру мы дойдем, здесь сейчас кочуют его родственники, так что осталось совсем немного. Скоро будет большой отдых.

После того как я отказался немедленно выезжать, сославшись на здоровье Латифы, Юсуф изменил движение, мы вставали, когда на небосклоне горели звезды, а на востоке, над далекими горами прочерчивалась узкая полоска рассвета. При свете костра собирали свой немудреный походный скарб, рассаживали наших женщин по отведенным местам и отправлялись в путь, встречая утро в дороге. На первой стоянке я проверил самочувствие больной, её слегка лихорадило, но держалась она бодро. Дав пару советов, отозвал Джабиру в сторону, — Старайся разговаривать с ней, если она долго не отвечает, на твои вопросы громко кричишь, подзывая меня, расспрашивай её о здоровье, о прошлой жизни, обо всем что было, не молчи. Если с ней, женщина, — Я наклонился к самому лицу, заглянув ей в глаза, — хоть что-то случится, ты уйдешь за ней. Ты меня поняла? — Получив в ответ утвердительный кивок головой, отпустил, собирать госпожу в дорогу.

Пока верблюды не тронулись, я прошел до того, который вез самый ценный груз,

— Джабира! — Позвал я служанку, дождавшись, когда выглянет из-под накидки, спросил как госпожа, получив заверения, что всё идет нормально, вернулся к своему кораблю пустыни.

Это ленивая скотина, лежавшая на песке, обладала истинным характером шайтана.

Первое что он сделал, после того как мне его дали. Сбил меня с ног своей пустой башкой, ударив в спину. Когда я встал, отряхнулся и посмотрел, на него он с невинным выражением морды разглядывал стену караван сарая. Всем видом показывая, что он здесь не причем. Но когда я упал на землю во второй раз, то эта тварь получила сапогом в брюхо. Бодаться он перестал, но всякие мелкие гадости, вроде отдавленной ноги, продолжал совершать. Вот и сейчас при попытке сесть на него он стал отползать от меня, Я подбежав перехватил его за недоуздок, вздернул вверх его голову, заглянул в глаза, — Слушай меня, свинья горбатая, или ты меня будешь слушать или я куплю другого верблюда, а из тебя устрою для друзей Юсуфа, отличный ужин, знаешь под каким соусом тебя подадут? Молчишь? Ничего сказать не хочешь? И это правильно. — закончив с угрозами я притяну голову к земле, ударил его по уху, когда он попытался вскинуться, повторил это с другим ухом. — Я каждый раз буду бить тебя по ушам, пока ты не станешь умным и послушным, — Подумав, исправился, — Хотя — бы послушным. Он посмотрел на меня, я не увидел в его взгляде раскаяния, но прочел, что врага я себе приобрел.

«Ну что за жизнь! О, Аллах, ну почему мне так не везет с животными. Скотина, знает же тварь, что я с ним ничего делать не буду. Стоит, наверное, хоть раз в жизни, взять и зажарить» Я скорчил жуткую гримасу, пытаясь напугать верблюда. Посмотрев на меня, он стал отворачиваться и когда я успокоенный его поведением отпустил недоуздок, закинув поводья на седло, сделал шаг в сторону что б сесть на него, это не благодарное животное ударило меня, в плечо, сбив с ног. Хрипло заревев, вскочил и стал топтаться на том месте, где я стоял. Поднявшись с земли, хотел огреть его плетью, когда увидел на песке слабо шевелящийся хвост втоптанной в песок змеи. Как стоял, так и сел. — О Аллах, позволь мне тебя поблагодарить, хотя ты глухой и не слышишь меня.

На вопли верблюда и мои причитания подъехал, Юсуф, — Господин Мухаммад с вами все хорошо?

— Да, Хвала всевышнему, — Я наклонился и поднял с земли растоптанную змею, — Это гая, показал Юсуфу, — Этот верблюд спас мне жизнь, он сбил меня с ног, я чуть не наступил на неё. Отшвырнув аспида в сторону, пошел к верблюду спокойно стоящему в стороне, — Глубоко и много уважаемый, вы спасли мне жизнь, я не буду вас отдавать, родственникам Салима, и просить у них другого вашего собрата. — Высказав благодарность, взяв его уздечку, повел в сторону от этого места.

Мне вспомнился осел, который у меня был, редкой, черной окраски с серой полосой по широкой спине с большими ушами, он напоминал степную лисицу, вот уж кто был упрямой и хитрой тварью. Жаль бегал плохо, сожрали его. Я тогда чудом уцелел, если бы он не побежал, скинув меня на землю, гиены растерзали бы нас обоих, а так только его, два дня на дереве просидел.

Наш караван продолжил путь и в сумерках мы дошли до поселения бадауинов.

Крохотные язычки пламени скользили по веткам, перескакивая с одной на другую, сплетались в стремительном танце огня и растворялись крохотными искорками в темном небе усеянному холодными звездами. На углях, стоял, источая ароматный пар, кофейник.

Сидящий рядом со мной Алим, протянув руку, налил себе крохотную чашку напитка. Подержав в морщинистой руке, чуть приподнял, показав всем сидящим у костра, и поднеся к губам, отпил глоток. После этого повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня и слегка кивнул. Я налил себе кофе, так же показал всем, отпил и поставил перед собой, вдыхая чудесный запах свежее сваренного кофе. Темная, почти черная ночь, низенький столик с поздним ужином, неспешная беседа, приятные собеседники.