Жюль Верн - Черная Индия Страница 6

— Я не узнал бы тебя, дружок! За десять лет ты стал совсем взрослым.

— А я вас узнал, — ответил молодой шахтер, держа шляпу в руке. — Вы не изменились, сударь. Вы тот самый человек, который обнимал меня в прощальный день на шахте Дочерт. Такие вещи не забываются!

— Надень шляпу, Гарри, — сказал инженер. — Дождь так и льет, а вежливость не должна доводить до насморка.

— Хотите, где-нибудь укроемся, мистер Старр? — спросил Гарри Форд.

— Нет, Гарри. Ненастная погода установилась надолго. Дождь будет идти весь день, а я спешу. Идем.

— Как вам угодно, — ответил молодой человек.

— Скажи, Гарри, отец здоров?

— Вполне, мистер Старр.

— А мать?

— Мать тоже.

— Это твой отец писал мне, назначая свидание у ствола Ярроу?

— Нет, я.

— А кто написал мне второе письмо с отменой этого свидания — Симон Форд? — живо спросил инженер.

— Нет, мистер Старр, — ответил молодой горняк.

— Так! — отозвался Джемс Старр, не говоря больше об анонимном письме. Потом он снова обратился к молодому человеку: — А можешь ты мне сказать, чего хочет от меня старик Симон?

— Мистер Старр, мой отец намерен сам сказать вам об этом.

— Но ты это знаешь?

— Знаю.

— Пусть так, Гарри, я не стану больше тебя расспрашивать. Итак, в путь. Мне хочется поскорее поговорить с Симоном Фордом. Кстати, где он живет?

— В шахте.

— Как, в шахте Дочерт?

— Да, мистер Старр, — ответил Гарри Форд.

— Значит, твоя семья не покидала старую шахту со времени окончания работ?

— Ни на один день, мистер Старр. Вы же знаете моего отца. Там он родился, там хочет и умереть.

— Понимаю, Гарри, понимаю… Родная шахта! Он не захотел покинуть ее! И вам нравится там?

— Да, мистер Старр, — ответил молодой шахтер, — потому что мы сердечно любим друг друга и нам немного нужно.

— Ладно, Гарри, — повторил инженер. — В путь!

И Джемс Старр вслед за молодым человеком направился по улицам Колландера.

Через десять минут они вышли из города.

4. ШАХТА ДОЧЕРТ

Гарри Форд был высоким молодым человеком лет двадцати пяти, сильным и хорошо сложенным. Несколько серьезное лицо и сосредоточенный вид еще в детские годы выделяли его среди товарищей. Правильные черты лица, глубокие добрые глаза, волосы, скорее каштановые, чем русые, природная привлекательность — все соединилось в нем, чтобы создать законченный тип лоулендера, то есть равнинного шотландца. Закаленный работой в копях, начавшейся почти с детства, он был здоровым юношей и надежным товарищем с отважной и доброй душой. Руководимый своим отцом и побуждаемый собственным стремлением, он рано начал работать и учиться и в том возрасте, когда другие бывают простыми учениками, сумел стать одним из первых в своем кругу, — и это в стране, где почти нет невежд, ибо она делает все, чтобы искоренить невежество. В первые годы своей юности Гарри Форд не расставался с кайлом, но позднее он приобрел достаточно познаний, чтобы выделиться из среды шахтеров, и наверное сменил бы своего отца в качестве старшего горного мастера шахты Дочерт, если бы не прекратили ее разработку.

Джемс Старр был еще хорошим ходоком, но все же не мог бы угнаться за своим проводником, если бы тот не умерил шага.

Дождь утихал. Крупные редкие капли рассыпались водяной пылью, не достигая земли. В воздухе как будто проносились в порывах ветра волны холодной влаги.

Гарри Форд и Джемс Старр прошли около мили по извилистому левому берегу реки. Молодой человек нес легкий багаж инженера. Затем они свернули на дорогу, уходившую вглубь края под большими деревьями, струящимися дождевой водой. С обеих сторон там и тут виднелись одинокие фермы, окруженные обширными пастбищами. Стада мирно щипали траву, всегда зеленую на лугах Нижней Шотландии; это были безрогие коровы или мелкие овцы с шелковистой шерстью, похожие на игрушечных барашков. Пастухов не было видно, они прятались, вероятно, по каким-нибудь дуплистым деревьям; но вокруг стад бродили «колли» — собаки характерной для этой местности породы, известные своей бдительностью.

Ствол Ярроу находился милях в четырех от Колландера. Джемс Старр был взволнован. Он не видел этих мест с тех пор, как последняя тонна эберфойлского угля была погружена в вагон железной дороги в Глазго. Сельская жизнь сменила промышленную, всегда более деятельную и шумную. Контраст был тем разительнее, что зимой полевые работы приостанавливаются. Но в прежнее время горняки оживляли эту местность, работа шла и на поверхности и под землей в любое время года. Большие транспорты с углем проходили днем и ночью. Рельсы, прежде стонавшие под тяжестью вагонов, ныне засыпаны были землей на истлевших шпалах. На смену рельсовым путям пришли простые стародавние дороги, мощеные или даже грунтовые. Джемсу Старру казалось, что он пересекает пустыню.

Инженер грустно оглядывался. Временами он останавливался, чтобы перевести дух. Он слушал. Теперь уже не разносились далекие гудки и грохочущее дыхание машин. На горизонте не было сливающейся с облаками темной дымки, которую любят видеть рабочие. Ни одной высокой трубы, круглой или квадратной, извергающей дым; ни одного трубопровода, который бы изо всех сил выдувал клубы белого пара. Земля, ранее покрытая угольной пылью, теперь имела опрятный вид, непривычный для глаз Джемса Старра.

Когда инженер останавливался, задерживался и Гарри Форд. Молодой горняк ждал молча. Он понимал, что происходит в душе у его спутника, и разделял эти чувства, — он был сыном шахты, и вся его жизнь прошла в глубине недр под этой землей.

— Да, Гарри, все изменилось, — произнес Джемс Старр. — Но здесь добывали столько угля, что копи в один прекрасный день должны были иссякнуть! Ты жалеешь о том времени?

— Жалею, мистер Старр, — ответил Гарри. — Работа была тяжелой, но захватывала, как всякая борьба.

— Без сомнения, дружок! Борьба ежеминутная, опасность обвалов, пожаров, наводнений, взрывов газа, поражающих, как молния… Нужно было отражать все эти опасности. Ты хорошо сказал. Это была борьба и, следовательно, кипучая жизнь!

— Шахтерам в Аллоа повезло больше, чем эберфойлским, мистер Старр.

— Да, Гарри, — согласился инженер.

— Право, — вскричал молодой человек, — можно пожалеть, что не весь Земной шар состоит из каменного угля! Тогда его хватило бы на много миллионов лет!

— Конечно, Гарри. Но нужно признаться, что природа поступила предусмотрительно, создав нашу планету главным образом из песчаника, известняка и гранита, которых огонь не может сжечь.