Владимир Волосков - Операция продолжается Страница 6

— Это сто седьмая комната?

— Да.

— Вы капитан Новгородский?

Посетитель внимательно оглядел капитана и еще раз заглянул в пропуск.

— Присаживайтесь, — стараясь быть приветливым, пригласил Новгородский и весело подумал: «Еще не хватало, чтобы он потребовал у меня удостоверения личности».

— Благодарю. — Сажин неторопливо сел, опять огляделся и, очевидно, убедившись, что пришел, куда надо, сказал: — Полковник Костенко просил меня встретиться с вами. Вот я...

— Да-да. Я давно жду вас, — поспешил развеять его скованность Новгородский. — Полковник очень заинтересовался вашим делом. Вы только что из района?

— Да.

— У вас в Медведёвке тоже морозы с ветрами? Достается?

— Да. Зима сердитая нынче. Достается.

— Сочувствую.

— Спасибо. Вам отогреваться в городе небось тоже не часто приходится?

— Да. Другой раз матушка-зима до цыганского пота проберет! — Новгородский рассмеялся.

Сажин тоже улыбнулся.

— Ну, давайте, Порфирий Николаевич, хвалитесь своими новостями, — простецки сказал Новгородский, почувствовав, что контакт с собеседником установлен.

— Хвалиться особенно нечем. — Сажину понравилось, что моложавый капитан назвал его по имени-отчеству. — Дело, собственно, только начато...

Пока гость рассказывал о трагедии Николашина, Новгородский делал короткие записи в серый блокнот и бросал исподлобья быстрые, любопытные взгляды на неторопливого рассказчика. Сажин ему нравился. Несмотря на грузность и медлительность, он был точен в движениях, в нем чувствовались сила, твердость. Большеносое, полное лицо с глубоко посаженными серыми глазами тоже дышало этой спокойной твердостью.

— Так вы говорите, что Возняков об образцах боксита упомянул вскользь? — спросил Новгородский, когда Сажин кончил рассказывать.

— Да. Время военное. Геологи, очевидно, ограничены теперь в информации.

— Понятно. Возняков вернулся к месту работы?

— Нет. Он вчера тоже приехал в Сосногорск.

— Зачем?

— Не знаю. Я случайно видел его на вокзале. Мы не разговаривали.

— Значит, вы полагаете, что гибель Николашина каким-то образом связана с образцами, которые он вез?

— Я ничего не полагаю, товарищ капитан.

— Зовите меня просто Юрий Александрович.

— Я ничего не полагаю, Юрий Александрович. Мне просто кажется странным это преступление. Оно было подготовлено. В этом я убежден. Случайные убийства так не совершаются. Ведь труп убитого завезли за семнадцать километров от станции. И завезли ночью, ибо днем на полевых дорогах относительно людно: вывозят корма к фермам и дрова из лесосек.

— Убедительно. — Новгородский пытливо посмотрел на обветренное, красное лицо Сажина и вдруг быстро спросил: — А если дело в документах?

Сажин долго думал, почесывая толстый, вислый нос, потом сказал:

— Не думаю. Насколько я понимаю, в авансовый отчет начальника партии входят в основном платежные ведомости, по которым выдается зарплата. Эти ведомости нетрудно восстановить. Ведь коллектив обычно получает деньги скопом, в одно время и чаще всего по одному документу... Сумму, причитающуюся каждому, таким образом, видят все. Едва ли мотивом убийства послужило желание кого-то вторично получить деньги.

— Пожалуй... Давайте сделаем еще одно предположение. Что, если у Вознякова крупная недостача? Он составляет фиктивный отчет, берет с Николашина расписку, отправляет его с отчетом и в дороге... — Новгородский рубанул ладонью воздух.

— Тоже не совсем вероятно, — ничуть не удивляясь предположению капитана, возразил Сажин. — Я Вознякова видел всего один раз и потому не могу чего-либо утверждать. Но все же сдается, что он не способен на такое. У меня создалось первое впечатление, что он рассеянный, неуравновешенный, но вообще-то отзывчивый, не дурной человек. Хозяйственник-администратор, конечно, он аховый...

— А если он играет такового?

— Не думаю, но... — Сажин помялся. — Все может быть. Я в таких делах специалист не особенно опытный. Проверим.

— Вот-вот! Надо проверить. — Новгородский встал. — Надо обязательно проверить. Кто у вас ведет следствие?

— Надежда Сергеевна Задорина.

— Опытная?

— Нет. Только что из института.

— Она не вспугнет преступников?

— Не думаю. Девушка неглупая. Мы условились, что она должна вести следствие так, будто ищем не убийц, а самого исчезнувшего Николашина.

— Да. Это вы предусмотрительно сделали, — одобрил Новгородский. — Но вот документы... Надо, чтобы ваш следователь попробовал выяснить фактические расходы Вознякова за отчетный период.

— Хорошо. Вы полагаете, что нам, милиции, так и придется вести расследование до конца?

— А что в том плохого?

Сажин ничего не ответил, задумался.

— Будет необходимость — мы вмешаемся, — успокоил его Новгородский. — А для существа дела гораздо полезнее, если все будут знать, что следствие ведет милиция. Значит, дело уголовное!

— Оно и так уголовное.

— Конечно. Но если мы имеем дело не с уголовниками, а с другим врагом — для него это много значит.

— Понятно, — сказал Сажин.

— В общем, мы будем работать с вами в контакте. Я вскоре приеду в Медведёвку. Там мы переговорим обо всем конкретно. Договорились?

— Добро.

— Дайте мне ваш телефон и домашний адрес. Думаю, что нам удобнее встретиться на квартире.

— Конечно, — согласился Сажин.

— Ну, не буду вас задерживать. Совершенно правильно сделали, что поставили нас в известность. Сейчас в Медведёвку?

— Да нет. Еще на денек-другой задержусь.

— Дела?

— Да. Людей не хватает. Нет даже начальника уголовного розыска. Хочу просить в областном управлении поддержки. Может, в госпиталях подходящие нестроевики найдутся, которым податься некуда.

— Вполне возможно, — одобрил Новгородский. — У многих родные хаты за линией фронта остались.

Не прошло и нескольких минут после ухода Сажина, как Новгородского снова потребовал к себе Костенко. Для капитана это было неожиданностью.

— Товарищ полковник, я еще не успел подготовиться, — доложил Новгородский, войдя в кабинет.

— Ну что ж... На нет — суда нет, — кисло улыбнулся Костенко. — Будем выводы делать вместе. Берете в компанию?

Костенко опять невесело улыбнулся. Он любил пошутить. Полковник закурил, прижмурил выпуклые черные глаза, задумался, глядя куда-то мимо присевшего на диван Новгородского. В свете настольной лампы его худое лицо с крючковатым тонким носом казалось бледнее, чем было на самом деле.

Капитан глядел на своего начальника с сочувствием. Он знал, как много приходилось работать Костенко в последние месяцы. Почувствовав на себе его взгляд, полковник встряхнулся, выпустил под абажур лампы струю дыма.