Яков Волчек - Карай (Проводник С.Р.С.) Страница 6

– Геворку? – переспросил я. – Почему не тебе? Разве это справедливо?

Андрей внимательно посмотрел на меня, как бы удивляясь, что я не понимаю таких простых вещей.

– Во-первых, – терпеливо сказал он; – я Карая менять не собираюсь, хотя бы мне давали взамен него другую собаку из чистого золота. Во-вторых, – тут он поднял кверху палец, – это сделано по личному распоряжению капитана Миансарова.

В питомнике я еще не бывал ни разу, но имя капитана Миансарова знал хорошо. Капитан был там начальником. Андрей считал его самым справедливым человеком на свете. Так что, если новая собака отдана Геворку капитаном Миансаровым, – значит, говорить больше не о чем!

– Что ж, – заметил Андрей, – у Геворка есть чему поучиться!

О Геворке я слышал очень много всякого. Сейчас он являлся непосредственным начальником Андрея и свою новую собаку также решил проверить в испытаниях, на которых провалился Карай.

Испытания были трудные и проводились по обширной программе. Карай и Маузер шли вровень до самого последнего этапа. В заключение определялась чистота работы собаки по следу. Пятнадцать человек – среди них был и Андрей, он шел впереди – отправились в лес; двигались гуськом: идущий сзади должен был точь-в-точь наступать на след шагающего впереди. Таким образом, след Андрея был затоптан четырнадцатью парами других ног. У самого леса Андрей и с ним еще семь человек свернули влево и точно так же, как ранее – след в след, – углубились в заросли деревьев. Остальные семеро продолжали путь в противоположном направлении. Обе группы тщательно спрятались. Затем выпустили Карая. Ну-ка, пес, найди хозяина!

Карай быстро разыскал начало следа и, уткнув нос в землю, пошел виражами к лесу. Но, когда след раздвоился, он заскулил и сел. Кто знает, что с ним произошло, но он не нашел хозяина. А новая собака хорошо почуяла след Геворка и обнаружила кустарник, где он спрятался. И она взяла на испытаниях первое место, а Карай – только второе…

– Ну, второе! Это же не значит, что Карай провалился.

– Может быть, Карай не виноват, – смущенно проговорил Андрей, – а все это моя вина. Я иду, например, с ним на поиск, и он находит. А может, у него не отработана точность и он чует лишь общее направление? Я ведь не всегда имею возможность его контролировать. Возможно, преступник два часа стоит в каком-нибудь парадном, а потом идет дальше, но Карай даже не забежит в это парадное, а прямо тянет по следу, как будто след не прерывался. И тем самым он не дает мне полной картины. Все может быть!

Андрей пошел в ванную, открыл кран, вылил себе на голову ведра два воды, вернулся и сказал, отфыркиваясь:

– Удивительная все же эта новая собака!

– Хорошая?

– Этого я не знаю. Могу только повторить, что удивительная. Правда, люди утверждают, что она в таких делах давно натренирована. А Карай – он что? – молодняк! Но этот Карай еще себя покажет!

Он вытерся мохнатым полотенцем и сказал, как будто мы обо всем уже условились:

– Ну, собирайся, Костя!

– Куда? Я на Севан хочу съездить.

– Пойдем, я познакомлю тебя с Геворком. И, может быть, ты даже увидишь эту новую собаку…

Устоять перед таким искушением я не смог. Питомник помещался далеко за городом. Сквозь ограду чугунного литья, увитую плющом, были видны различные сооружения, напоминающие спортивную площадку. Среди деревьев стояла лестница со спуском на обе стороны; в аллее я увидел бум – толстое бревно, установленное на распорах в полутора метрах от земли.

Собак в питомнике содержали в вольерах с дверцами из проволочных переплетений. Собаки лаяли, били лапами по сетке. Мы быстро прошли мимо них. Чисто выметенная дорожка привела нас на круглую площадку.

Андрей схватил меня за руку:

– Смотри!

Перед барьером с вкладными досками – высоту можно было увеличивать или уменьшать по желанию – спиной к нам стоял человек. Мне бросилось в глаза, что у него очень широкие плечи. Крепкая, дочерна загорелая шея подпирала плоский, аккуратно подстриженный затылок.

– Это Геворк, – шепнул мне Андрей.

В трех шагах от барьера в безразличной позе сидела черная собака. Человек молча вытянул руку, собака поднялась и без видимых усилий, без разбега, перемахнула через двухметровый барьер, только на секунду зацепившись когтями передних лап за край верхней доски.

– Видел? – шепотом спросил Андрей. – Вот это легкость!

Собака обогнула барьер и вернулась к дрессировщику. Да, она была побольше Карая. Каждый любитель-собаковод с первого взгляда почувствовал бы в ней породу. Пушистый черный хвост спускался чуть ниже скакательного сустава, грудь была могучая, широкая, движения лениво-вкрадчивые. Но морда меня несколько разочаровала: при очень маленьких глазках она казалась слишком уж заостренной, вытянутой и отличалась тем особенным лисье-шакальим выражением, которое иногда встречается у овчарок и бывает тем отчетливее, чем меньше люди с ними занимаются. Карай безусловно красивее!

– Говоришь! – пожал плечами Андрей, выслушав мою оценку. – Говорить все можно.

Но я видел, что он доволен и готов слушать похвалу своему Караю без конца. А мне хотелось хвалить Карая. И я повторил:

– Карай куда красивее!

– Ладно, будет тебе, ценитель! – проворчал Андрей.

Мы пошли к барьеру.

Собака не обратила внимания на наше появление. Она угрюмо смотрела своими маленькими глазками то на барьер, то на руку хозяина. Для нее во всем свете сейчас только и существовали эти две вещи: рука хозяина, которая должна была подать сигнал к прыжку, и барьер, который предстояло перепрыгнуть.

Геворк обернулся нам навстречу – невысокий, но очень плотный человек; такие часто бывают силачами. Вьющиеся черные волосы стояли надо лбом стеной. У него были удивительные глаза. Такие глаза иногда рисуют куклам: в полукружиях мохнатых густо-черных бровей и ресниц на широком лазурном поле сидели черные лакированные пуговки.

При первом знакомстве всегда хочется сказать человеку что-то приятное. И я, покривив душой, сказал:

– Замечательная у вас собака! И рослая какая!

– А по мне, пусть будет хоть на воробья похожа, абы нюхать умела, – презрительно проговорил Геворк. – Ну, эта, правда, нюхает подходяще.

Он толкнул собаку сапогом и небрежно бросил:

– Барьер!

И опять собака легко прыгнула через двухметровый барьер и медленно вернулась на место.

– Послушная! – восхитился я. – Вернулась и сразу села!

– У нее сзади есть местечко, называется «круп». Будете хорошо нажимать на круп – всегда увидите послушание, – снисходительно разъяснил Геворк. – У них же разума нет, а только одни рефлексы, как доказывается наукой.