Л. Константинов - Искатель. 1968. Выпуск №5 Страница 6

— Феникс… По преданию, сгорев, эта птица возродилась из пепла…

— Мы пройдем через любое пламя, чтобы победить, — очень серьезно сказала Леся.

В горницу заглянул адъютант.

— Вернулись наши. Все нормально. Дома комбедовцев выжгли, а самих в колодец отправили — испить водицы. Одному живот землей набили — пусть жрет нашу землю, — он грязно выругался.

Леся отвернулась к окну, смотрела, как прибывшие бандиты сгружают с тачанок узлы, какую-то утварь.

— Отбивались? — спросила она через плечо.

— Какое там… У них и оружия не было. Темнота деревенская.

Гундосый помялся: видно, хотел что-то сказать, да не решался.

— Ну что там? — резко спросил Свининников.

— Ребята обижаются… Давно ничего подходящего но брали — все горшки да ухваты. Надо бы эшелончик перехватить, а то разбегутся к добычливым…

— Все бы грабить, — вскипел Свининников, — а что великие идеи кровью захлебываются, так до этого никому дела нет…

Последние слова были явно рассчитаны на связную центра. Но она не поддержала атамана.

— Люди рискуют жизнью, и требование награды за риск вполне справедливо.

Она сказала это громко, так что услышали бандиты, топтавшиеся в сенях. Оттуда кто-то крикнул:

— Правильно скумекала, хоть и баба. Жалованья нам небось не платят.

— В борьбе издержек не избежать. И мы обязаны их компенсировать. А вот настраивать против себя местное население накануне сложной операции, вызывать озлобление не разумно, — тихо убеждала атамана Леся.

— Не понял, — у Свининникова портилось настроение. Не хватало еще, чтобы эта девчонка стакнулась с его головорезами, поучала его.

— Уничтожили пятерых, восстановили против себя сотню…

— Так что же, сидеть сложа руки?

— Я вам уже сказала: собирать силы для главного. У меня очень мало времени, поэтому прошу торопиться. Я думаю, стоит без промедления собрать всех… — она замялась, — повстанческих командиров… Да… Посоветоваться, разработать план.

— Командуете?

— Нет, советую и предлагаю…

— А стоит ли вообще заваривать эту похлебку?

— Решайте сами. Риск есть риск, а война есть война. Но если вы колеблетесь, я хотела бы встретиться с вашими людьми. Их мнение важно и для вас и для нашего дела.

Свининников поинтересовался, нет ли у Леси личных просьб.

— Разместили меня прилично. Хорошо бы время от времени выйти в степь, погулять, побыть одной. А ваши повстанцы, наверное, и за ворота не выпустят?

— Я распоряжусь…

На подворье хутора чубатые, обвешанные оружием бандиты плотным кольцом окружили пулеметную тачанку. Многие, несмотря на жару, были в сапогах и кожушках. Щетинились давно не бритые физиономии. Взлетали над головами кулаки, подтверждая правоту очередного оратора. На тачанке, у пулемета, стояла Леся. Рядом Свининников со своим штабом.

Говорила Леся.

— Вы проливаете кровь за свое будущее счастье, чтобы жить так, как вам хочется. Окончится эта жестокая война, и каждый из вас вернется домой, к своей земле. Всей своей крестьянской душой стремитесь, чтобы такой день настал как можно быстрее. А что получается? Неделя за неделей проходят в набегах, не приносящих вам ни победы, ни славы. Что изменится, если вы вырубите еще несколько большевиков? На их место придут новые, запасутся винтовками и в следующий раз встретят вас пулями. Для Советов эти ваши укусы болезненны, слов нет, но не смертельны. А время уходит. Все больше селян тянутся к большевикам. По нашим сведениям, даже зажиточные мужики становятся на их сторону, потому что по горло сыты гражданской войной, а Советская власть помотает им наладить хозяйство…

Из толпы понеслись улюлюканье и свист.

— Как же, они помогут… Всю землю забрали…

— Продотряды все закрома вылизали…

— Чуть что — реквизиции…

— Землю отобрали не у всех! Многим ее дали. Большевики перешли от продналога к продразверстке. Несмотря на тяжелейшие условия, они помогают крестьянам зерном и машинами…

— Вы что, за Советскую власть агитируете? — закричал Свининников.

— Я излагаю обстановку такой, какой она сложилась на сегодняшний день. Ваши люди должны знать правду. Правильно я говорю? — обратилась Леся к бандитам.

— Правильна-а…

— Валяй излагай про текущий момент…

— Не маленькие, разберемся что к чему…

— Но нам с Советской властью не по пути! Голытьбе — другое дело. А то что же получается: у тебя отбирают твой пирог, отрезают по ломтю Ивану, Петру да Марье, а остальное возвращают — на, угощайся! Кто держал в зубах весь пирог, не согласится на его шматок.

Леся говорила очень спокойно, почти не повышая голоса. И странное дело, ее слушали довольно внимательно — ведь речь шла об их собственном будущем. Имело значение и то, что эта дивчина прибыла откуда-то очень таинственно и с ней шептался сам Свининников.

— А если Красная Армия разобьет Деникина и возьмется за вас? Выстоите вы против богунцев или против Котовского?

В кольце, окружившем тачанку, прошел легкий гул. Да, против Котовского не выстоять…

— Выход один: пока большевики заняты сражением на фронтах, наносить им удары здесь. Такой план разработали наши руководители в Киеве. Он требует объединения сил. Вам поручается взять город…

Бандитская сходка снова заволновалась.

— Ты дывысь, хоч дурна, так хытра…

— У городи коммунистов багато, так боны тоби його и виддадуть…

Леся подняла руку, переждала выкрики.

— В городе коммунистов мало, почти все они ушли на фронт. Там есть и наши люди, они нас поддержат. И второе. На железнодорожной станции скопилось огромное количество вагонов с ценными товарами. Их задерживают, потому что в первую очередь пропускают эшелоны с хлебом. Вы хотите возвратиться к мирной жизни не с пустыми руками. Вам нужно будет подправлять разрушенные хозяйств». А чем? Села нынче нищие — в них ничего не возьмешь. Вы же заслужили вознаграждение за свои боевые труды, за то, что жертвуете жизнью, когда другие греются под боком у солдаток… Удачный штурм города вознаградит вас за все.

Леся сказала совсем доверительно:

— Верные люди сообщают, что на станции есть эшелоны с мануфактурой, солью, ценными товарами…

Это сообщение пришлось по душе «борцам против большевизма». Пограбить, пожить вольготной разгульной жизнью, пустить красных петухов над хатами ненавистных бедняков — да, это им любо!

Кто-то первым истошно завопил: «На город!..»

— Знаешь хутор Стригуна? — спросил Петренко у Виктора.

Виктор покачал головой. Чекист и чоновец склонились над картой.