Александр Кулешов - Голубые молнии Страница 61

В конце концов, Копылов и разрешил все вопросы. Широко улыбнувшись, он наклонился к Тане, обнял ее и похлопал по спине, словно приятеля, которого давно не видел.

— Поздравляю, Татьяна, поздравляю. Ручьев хороший солдат и хороший парень. Дай вам бог, как говорится... Только когда это вы успели, не пойму. Ну Ручьев ясно — он «ходил в библиотеку» имени Татьяны Кравченко. — Копылов рассмеялся. — Но ты-то! Ведь мы же у тебя едва не каждый день вечеряли...

— Кроме тех, когда Ручьев получал увольнение, — заметил Васнецов.

— Верно, кроме тех... — улыбнулась Таня. Она опять была веселой и радостной. Напряжение спало. Самое трудное осталось позади.

Репа достала заранее припасенную бутылку шампанского. Хлопнула пробка.

— Жалко, Толи нет, — заметила Рена.

Действительно, уж если кому и следовало присутствовать на этом скромном торжестве, так это Ручьеву.

Но он отсутствовал.

...А жизнь военного городка текла своим чередом.

Шли занятия.

С утра раздавались раскатистые команды и четкие шлепки подошв на асфальтовом, совсем очистившемся от снега плацу.

Со стрельбища доносились щелкающие выстрелы. Иногда надрывно ревел мотор в автопарке. А где-то репетировал оркестр. Звуки музыки неслись стройные и ладные, потом вступала труба, и через минуту музыка обрывалась. Труба, видимо, играла не так. Наступали секунды тишины — опять звучал оркестр, опять вступала труба и опять неожиданно замолкала — все начиналось сначала. Он, наверное, был неважным музыкантом, этот трубач...

Вдруг, покрывая все звуки, гремела песня, громкая, грозная, так что мурашки пробегали по коже, или задорная, так что хотелось подпевать. Умолкала. Только низкий бас запевалы выводил свой запев. И снова гремела песня и замирала на хватающем за душу аккомпанементе теноров.

В разных направлениях маршировали роты и взводы. С оружием, с геодезическими приборами, с сумками... В шинелях — на занятия и без шинелей — в столовую.

Дежурный, с красной повязкой, в неистово начищенных сапогах, настороженно поглядывал в сторону ворот, ожидая прибытия начальства.

Пахло талым снегом, весенним солнцем, свежим воздухом.

А из окон кухни неслись иные, чарующие ароматы...

В парашютном городке скрипели стапеля, блоки парашютной вышки. Прыжки, управление стропами, приземление — все хорошо знакомое, изученное и тем не менее сто раз повторяемое, чтобы стало автоматическим, чтоб впилось в мозг, в память, в кончики пальцев...

В классах укладывали парашюты, тоже в сотый раз, на платформах крепили и расчехляли технику, с каждым разом выигрывая секунды, те самые драгоценные секунды, что сберегут на поле боя не одну жизнь...

В учебных помещениях занимались тактикой и уставами, английским и политическими науками.

Разбирали оружие, передавали по радио важные сообщения товарищу в соседнюю комнату.

Учили топографические знаки, изучали мины и снаряды.

И равнодушно посматривали на большой цветной гриб на таблице — атомный взрыв.

Тот гриб на десятки километров вокруг уничтожал все — города, людей, посевы. Тот гриб нес страшную, чудовищно мучительную смерть.

Кто знает, по придется ли этим ребятам, сидящим сегодня за столами в аккуратных кителях, когда-нибудь, в особых, непроницаемых костюмах, противогазах, с автоматами в руках, прыгать на испепеленную, мертвую землю, с которой испарились деревья и стада, дома и люди, даже вода, даже камни... Прыгать, стрелять, устремляться в атаку.

А если надо — умирать. Ибо солдаты должны всегда быть готовы и к этому. Солдаты не умирают случайно...

А пока они сидят, склонив голову набок, прилежно записывая в тетради, равнодушно поглядывая на безобидный цветной гриб на потертой таблице.

Тем временем у начальника штаба дивизии идет совещание. Разбираются последние штабные учения. Здесь тоже висят таблицы. Выступающие спорят, доказывают. И неважно, что сегодня офицеры командуют и ведут бои в кабинете, с помощью указки, цветных карандашей и линеек. Если потребуется, они сменят указку на оружие, и то, что они постигнут в этом кабинете, обернется знаниями и опытом, которые помогут им на поле боя ограждать от смерти своих солдат.

Не всех, конечно. Война есть война.

Но даже если б им удалось спасти, уберечь лишь одного, то и тогда стоило проводить долгие часы на таких совещаниях...

Вот, например, лейтенант Грачев, командир взвода. Он давно усвоил, что для каждого командира Советской Армии, от самого маленького до самого большого, гибель солдата — это ЧП. Всегда. Даже на войне. Разумеется, на войне солдаты гибнут, и все же это всегда следует рассматривать как крайнюю необходимость. Без которой нельзя. И цель которой одна — сделать так, чтоб тот, кто погиб, совершил это не зря. Не зря, а ради того, чтоб в живых остались его товарищи.

Занимаясь со своим взводом, Грачев никогда об этом не забывал. Он во всем всегда видел эту простую истину: солдат метко стреляет, отлично владеет приемами самбо — значит, больше шансов у него уцелеть. Солдат быстро бегает, хорошо подтягивается на перекладине, прыгает через коня. И это тоже сбережет ему жизнь. Мгновенно одевается по тревоге, умело наматывает портянку, знает иностранный язык, помнит уставы — и это тоже.

Смысл действий солдата: в бою уничтожить врага и сохранить себя. И все в его, лейтенанта Грачева, командира взвода, деятельности должно быть направлено на то, чтобы как можно лучше подготовить к этому своих солдат!

У заместителя командира дивизии по тылу тоже миллион дел. Дивизия словно огромное, живое существо — ее нужно поить, кормить, одевать, перевозить, согревать, обеспечивать ей учебу, работу, отдых.

Ей нужны не только масло, хлеб, мясо, вода, кителя и сапоги, баяны и шахматы, нитки и телевизоры. Ей нужны бензин и взрывчатка, тапки и пули, снаряды и еще кое-что, без чего не приходится говорить о боеготовности.

Ей нужны парашюты, лопатки, котелки, ножи... Даже семена для подсобного хозяйства, слабительное для медсанбата, парики для коллектива самодеятельности. Все это тоже нужно.

К без перебоев, в отличном состоянии, лучшего качества.

Полковник Николаев, начальник политотдела занят партийно-политической работой. Но разве вмещают эти два слова весь необозримый объем его деятельности?

Надо провести совещание руководителей семинаров, выступить перед ротными комсоргами, съездить к секретарю горкома, договориться о помощи во время предстоящих выборов, побывать на стрельбище, в автопарке, у артиллеристов...

Надо подписать грамоты артистам, приезжавшим с шефским концертом, надо принять жену лейтенанта из второй роты: в семье нелады; надо заняться расследованием печального происшествия — молодой солдат, ослепленный фарами встречного грузовика, съехал в кювет — сломал руку...