Инстинкт Убийцы. Книга 1 - Элеонора Бостан Страница 61

назад. Девушка, явно не обладающая такой реакцией, не смогла увернуться или отскочить, но попыталась ударить его кулаком. Безуспешно, парень перехватил ее кулак и заломил руку. Она закричала, а парень отпустил ее волосы и, размахнувшись, ударил ее по лицу. Он бил не кулаком, но все равно девушка вскрикнула и упала, растянувшись на бетоне у его ног. Прямо классическая сцена превосходства мужчин, подумала Фатима, она не испытывала жалости к девушке, понимая, что именно такое положение вещей ее устраивает. Каждому свое, а эти двое явно друг друга стоили. Всхлипывая, девушка села и, держась за щеку, уставилась на своего друга.

– Ну что, с тебя хватит? Успокоилась?

– Да пошел ты… – дальше снова послышалась брань, и Фатима даже задумалась, кому из них отдать пальму первенства по знанию и употреблению нецензурной лексики.

Однако, ее тирада ничуть не смутила парня, он медленно подошел к стоящему на стоянке мотоциклу и не спеша сел на него. Девушка продолжала сидеть на бетоне, держась за щеку и всхлипывая.

– Не надо было так меня изводить, – спокойно сказал парень, – сама виновата. Я итак долго терпел твою болтовню. Ты едешь или будешь тут всю ночь сидеть?

Ее ответ шокировал бы даже пьяного слесаря. Однако ее друг и бровью не повел.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами он и стал заводить мотоцикл. Как только из выхлопной трубы вылетело первое маленькое облачко дыма, девушка резко встала с земли и пошла к мотоциклу.

– Подожди! – крикнула она и села в седло позади парня.

Через три секунды они выехали со стоянки и растворились в ночи. Вот и конец спектакля, подумала Фатима, садясь обратно на стул. Хотя финал был вполне предсказуемый, она была уверенна, что все кончиться именно так, по этой парочке было видно, что такие концерты для них обычное дело, чуть ли не повседневная рутина. Внезапно Фатиму затошнило. Вот как выглядят отношения мужчины и женщины в этом мире мертвых людей. Это не единственная модель, их больше, но суть всегда одна – полное неуважение друг к другу и самим себе. Это пугало и отталкивало ее.

На этом пути всегда есть ведомый и ведущий, думала Фатима, один сильнее, другой слабее. Это закон, так надо. Но что если встретились двое сильных, каждый из которых привык вести и никогда не согласится стать ведомым? Что тогда? Смогут ли они сохранить уважение и свободу друг друга, или им придется разойтись в разные стороны, как бы сильно их ни тянуло друг к другу?

Общество – сборище изначально мертвых людей, они не живут, они только медленно умирают и сеют смерть вокруг, убивая все хорошее и красивое. Это компания трупов, ожидающих, пока придет их очередь занять место в земле. Они разлагаются как внутри, так и снаружи, поэтому от них такая вонь, которую можно почувствовать не только носом, гниение перекинулось и на их мысли, и на образ жизни, и на все светлое и прекрасное, что когда-то было в этом мире. Даже любовь они сумели испоганить до такой степени, что, глядя на эту извращенную форму взаимоотношений, невозможно узнать в ней то, что является основой мира.

Кто-то разложился сильнее, кто-то поменьше, по такому принципу они и объединяются, вот откуда берется ведущий, подавляющий более слабого и тянущий его за собой. Вот почему эти ожившие трупы не могут уважать друг друга – уважение тоже сгнило, вместе с их душами и чувствами. Остались только элементарные рефлексы: хочу жрать, хочу спать, хочу трахать, это мое и т.д. Глядя на эту парочку байкеров, Фатима вдруг увидела, насколько же уродливо то, что когда-то называли «общество». И дело даже не в этих неряшливых и пьяных юнцах, красотки в дорогих шубах, спящие с мужчинами за деньги и не имеющие сердца, или мужчины, бросающие семью ради таких кукол, ничуть не лучше, а может, даже хуже.

А есть ли хоть горстка живых на этом огромном кладбище, с грустью подумала Фатима, а если и есть, если они встретились, смогут ли они встретиться вновь и не потерять друг друга? Смогут ли двое живых выжить среди костей и черепов и не задохнуться от смрада разложения? Смогут ли они оживить то, что на самом деле зовется любовью, или их души уже слишком искалечены и заражены?

Внезапно ей очень захотелось к Яну, захотелось не быть одной. Впервые с того момента, как она стала киллером, одиночество начало ее тяготить. Была ли это любовь, или ей просто надоело быть самой по себе? Она не знала. А что такое вообще любовь, подумала Фатима, отходя от окна и расстилая узкую кровать. Или, хотя бы, что это такое в моем понимании?

Она не могла дать точное определение этому слову, но одно она знала точно: любовь – это ни в коем случае не подавление и не чувство собственности. Любовь и эгоизм – вещи совершенно разные, а может, даже диаметрально противоположные.

Так что же такое любовь, раздумывала она, стоя под душем в крохотной и обшарпанной ванной под чуть теплой и тонкой струей воды, что же это? Вопрос заинтересовал ее и позволил отвлечься от мыслей о Яне, поэтому она с радостью ухватилась за возможность немного поразмышлять на абстрактную тему, вместо того, чтобы вздыхать и с грустью вспоминать их встречу. Она выдвигала то одну гипотезу, то другую, но ни одна не казалась ей правильной, может потому, что за свои 25 лет она видела только ненависть, но не любовь

Наконец, когда она уже улеглась в постель и ворочалась с боку на бок, так как койка и в самом деле оказалась жесткой и неудобной, ответ пришел. Но не сразу, еще минут 40 она ворочалась в неудобной постели, думая, что никогда не уснет, на такой кровати просто невозможно уснуть, а тут еще, как назло, мысли так и одолевали ее, ведь она не нашла ответа на свой вопрос. И когда она уже готова была взвыть, ответ внезапно пришел, вместе с образом голубоглазого молодого человека.

Любовь – это желание видеть человека самым счастливым на земле, это желание подарить ему то, что он желает иметь больше всего на свете. И это вовсе не обязательно должны быть материальные вещи, скорее, даже наоборот.

Да, радостно подумала Фатима, замирая на кровати и глядя в потолок, подсвеченный уличным фонарем на стоянке, это правильно, я чувствую, что это так. Как только она нашла ответ на мучивший ее вопрос, сонливость разом навалилась на нее, даже кровать вдруг стала вполне удобной и не такой уж жесткой. Надо же, успела подумать она, уже проваливаясь в сон, теперь я