Ева Гончар - Рассвет над океаном Страница 62

— Вернитесь в разрешённую зону!

— Не волнуйтесь, мы уже уходим! — Джарод сделал успокаивающий жест. — Просто она упрямая, как сто чертей, ей непременно нужно было самой убедиться, что наши браслеты бьются током.

— Уходить как раз тогда, когда у нас появилась компания?! — возмутилась я.

Янсон развернулся ко мне, я откинула волосы, улыбнулась, вложив в улыбку всё кокетство, на какое сейчас была способна, и поправила бретельку.

— Вернитесь в разрешённую зону! — снова сказал он.

Засмотрелся, поняла я, поймав его взгляд. Джарод совершил быстрое движение, свёрнутое крошечным прямоугольником письмо переместилось в один из карманов охранника. Я перестала улыбаться.

— Хотя ты прав, пойдём. Компания так себе. Скучная, прямо скажем, компания.

— И что теперь? — спрашиваю я у Джарода на лужайке перед домом.

Весёлое оживление, в котором мы находились, пока готовили и разыгрывали лесную сценку, исчезло. Мы оба напряжены и взвинчены.

— Теперь мы будем ждать.

— Долго?

— Я положил письмо в тот карман, в котором он держит сигареты. Так что, скорее всего, оно уже прочитано. Ответ попросил оставить под поваленным деревом на поляне, где мы с тобой однажды сидели. Если Янсон готов с нами сотрудничать, место и время встречи — безопасные, с его точки зрения, место и время — он назначит сам. Когда мы получим ответ, я не знаю. Может быть, сегодня. Может быть, завтра в его дежурство.

— А если он не готов… сотрудничать?

— Я думаю, он готов, Мия — очень серьёзно говорит Джарод. — Не мог же я совсем разучиться притворяться.

61. Джарод. 8 мая, среда, вторая половина дня

— Джарод, не вздумай бегать туда каждые полчаса, если не хочешь возбудить подозрений!

Я, разумеется, и сам это понимал, но на месте себя удерживал кое-как. Мне не терпелось прочитать записку от Янсона; сомневаться в том, что она будет, я себе запретил. Мия без слов, с чуткостью, какой у неё прежде не было, догадалась, что со мной творится.

Мы сидели на крыльце и смотрели, как угасает день. Солнце ушло за горы, и сразу же похолодало, вечера тут ещё не летние.

— Мне нужно надеть что-нибудь тёплое, — сказала Мия, вставая. — А ты пока иди в гостиную и жди меня там.

Я медлил.

— Иди-иди, — повторила она. — Когда у Янсона закончится дежурство?

— В двадцать два ноль-ноль.

— Тогда и проверишь. Вместе проверим… пусть думают, что мы решили прогуляться перед сном.

В гостиной я устроился в кресле напротив часов. Они показывали двенадцать минут девятого. Почти два часа ожидания! Через пятнадцать минут — я не сводил глаз с циферблата! — появилась Мия с чашкой горячего шоколада, над которой вился душистый пар. Смущаясь, поставила чашку на журнальный столик рядом со мной:

— Вот, угощайся.

Желание заботиться обо мне тоже было в ней новым — и трогательным ужасно!

Эффектное платье она сменила на бархатную юбку и блузку с длинными рукавами. Господи, подумал я, неужели у нас никогда не будет жизни, праздничной и беспечной, как то платье? Неужели мы не заслужили хоть полгода такой жизни?!

Стрелки подползли к восьми тридцати.

— Тебе ведь нравится, как я играю? — вдруг спросила Мия.

— Очень!

— Прекрасно, тогда слушай.

Зазвучала музыка, и мне сразу полегчало. Ожидание никуда не делось, но стало спокойней и мягче, словно ждали мы отправления поезда, а не решения вопроса жизни и смерти. В какой-то момент я даже перестал смотреть на часы и вспомнил о них лишь тогда, когда они отсчитали десять ударов. На последнем ударе Мия остановилась, не закончив пьесу, и опустила крышку рояля.

— А теперь — пошли! Мне тоже не терпится.

В лесу была темень, на поляну, вымокнув в росе, мы пробрались практически на ощупь. Фонаря у нас здесь нет, только спички, но мы старались не зажигать их и не шуметь, чтобы не насторожить очередного патрульного. Скрученная в трубочку записка нашлась мгновенно.

— Есть! — прошептал я, вытаскивая её из-под дерева.

Тут уж не выдержала Мия — чиркнула спичкой:

— Что там?!

Там была схема: дом, озеро, лес и место встречи, обозначенное крестиком. И лаконичный текст: «В среду в три. Эд».

Мия ахнула и бросилась мне на шею.

— Потрясающе! Ты сделал это! Ты это сделал!

Мы поцеловались. Я испытывал такое облегчение, словно мы уже отсюда сбежали, хотя и помнил, конечно, что основная работа впереди.

Как ни сложно было мне её отпускать, эту ночь мы провели врозь. Наш негласный уговор снова начал действовать.

Одно то, как Эд Янсон выбрал место для встречи, свидетельствует, что парень он толковый. Судя по схеме, закрытый со всех сторон пятачок леса — метрах в пятидесяти от границы нашего «вольера». Тот, кто сидит за монитором, не насторожится, даже если мы с Мией проведём там полдня. Главное, чтобы погода не подвела… в пикник под дождём никто не поверит. Перемещения патрульного и так не отслеживают, но время — три часа пополудни — вероятно, тоже назначено с умыслом: двое свободных охранников будут обедать, а не шататься по лесу.

Сегодня маяться ожиданием мне было некогда. Я ещё не знал, что скажет нам Янсон, но должен был решить, что скажу ему я. Для начала нарисовал на большом листе карту Колорадо — в анналах моей зрительной памяти, к счастью, такая имеется. Озера Круглого, на ней, правда, нет, но где находится заповедник Блэк Ривер, я помню. В самом деле, место — глуше не придумаешь! Если до ближайшего населённого пункта полторы сотни миль, значит, мы практически в центре заповедника. Сколько отсюда до Денвера? Миль двести, не меньше. В Денвере у меня есть приятель, который поможет нам с документами. А кто поможет найти вертолёт?..

За рисованием, расчётами и выкладками время пролетело быстро. Мия, которая с утра, не находя себе места, бродила по дому, в конце концов, уселась передо мной за кухонный стол и стала, как кошка, следить за моими действиями. Вопросов она не задавала, и я был ей за это благодарен.

Два удара часов, через некоторое время ещё один — половина третьего. Не сговариваясь, мы поднимаемся и выходим из дома.

В условленном месте Эд Янсон оказывается одновременно с нами. Теперь он смотрит не на Мию, а на меня — пытается понять, что я собой представляю. Я делаю то же самое, но мне проще, чем ему: сейчас я думаю и чувствую, как он. Вся его жизнь передо мной как на ладони.

Ранняя и трагическая потеря семьи. Несколько лет в системе опёки или у дальних родственников, которым он мешал. Дорога в колледж закрыта: ни денег, ни способностей, чтобы учиться бесплатно. Армейский контракт, грязь и ложь какой-то войны. Слишком много грязи и лжи, слишком много даже для него! Частная военная компания, реальная опасность, близость смерти, внезапное понимание, что собственная жизнь дороже любых денег. Невозможность найти себе применение в мирной жизни. И вот теперь — охранная фирма, где платят достаточно много для того, чтобы охранники не задумывались о законности своих действий, и где не нужно подставлять себя под пули дикарей и религиозных фанатиков. Всё хорошее и по-настоящему важное, что у него есть — маленькая Молли и её мама, о которых, кроме него, позаботиться некому.