Легенды Отрезанного Простора (СИ) - Токарева Мария Страница 62

— У меня есть несколько предположений. Но лучше озвучить их завтра. Идите по каютам, — приказала Лесита. — А мне перед капитанской вахтой у руля тоже немного поспать надо.

— Можно мы проверим наших птиц? — поинтересовалась Чигуса. — Мы их бросили во время нападения… Я так переживала.

— Тебе все можно. Они в грузовом отсеке. Да… — улыбнулась Лесита и с печальной теплотой проговорила: — Ты очень похожа на капитана Каиуми. Захотела бы, не усомнилась, что ты его кровь. И у него тоже были уши-плавники. От недобрых глаз он их прятал под неизменной треуголкой, но гордился ими.

— Хаос внутри всех нас, — выдохнул Аобран.

— Все, у меня сейчас голова лопнет, я иду спать, — охнул Адхи, направляясь в свою каюту. Впечатлений за безумный день ему хватило на пару лет вперед. Он даже не знал, сколько прошло времени, сколько он не спал. Сутки? Двое? Усталость обувала свинцовыми сапогами заплетающиеся ноги.

Он поплелся за Аобраном и Ледором по длинному коридору со светящимися колбами. Дверь в каюту отыскалась достаточно быстро, один из нескольких узких лазов, за которым крылась не менее узкая вытянутая комната. После родной юрты и приятной непринужденности кибиток давило обилие прямых углов. Откидные кровати-полки висели на стенах в два яруса. Адхи запрыгнул на верхнюю, нащупал твердую подушку и уткнулся в нее лицом.

Где-то гудели двигатели, дирижабль мягко маневрировал, не отклоняясь от курса. Где-то ревели звери Хаоса. Все это уже мало интересовало провалившееся в сон сознание.

Но желанного забытья Адхи не получил: какое-то время он провел без сновидений, а потом вновь очутился в Вермело. Вновь бродил — или, скорее, парил — вдоль улиц с каменными юртами в три ряда. Но уже не ощущал себя желанным гостем. Он посмотрел на свои руки и заметил, что они прозрачные. Еще в этом тревожном видении он не отбрасывал тени, как призрак Пустыни Теней.

И теперь Адхи слышал отдаленный разговор. Узнавался мягкий низкий голос наставника, но пока не получалось уловить суть беседы. Похоже, Адхи оказался недалеко от пекарни, но очертания улиц и домов искажались и менялись. В прошлом сне все выглядело иначе. Возможно, и сама «дурная луна» с призрачным городом постоянно превращалась во что-то новое, поэтому до нее не удавалось добраться ни через обычные «проколы», ни с помощью дирижабля. Теперь Адхи оставалось только идти на голос, вскоре он приблизился к пекарне достаточно, чтобы различить слова. Говорил, без сомнений, Белый Дракон, вернее, недовольно звал:

— Рыжеусый, эй, Рыжеусый… Зачем тебе все это, а? Ты же когда-то людей лечил. Меня, например. Ну да, ставил эксперименты, но лечил. Ты был скептиком, который не верил в Змея. Так что случилось потом?

Наставник обращался напрямую к врагу. На мгновение Адхи посетила жуткая догадка, что его все обманывали, что этот новый Белый Дракон изначально вел какую-то свою игру с Марквином, с Разрушающим. Но, похоже, наставник просто устал от постоянных подглядываний и подслушиваний, решив обратиться напрямую.

— А теперь поверил! — задохнулся возгласом Марквин, вовсе не скрываясь. Ему словно бы тоже хотелось поговорить с кем-то, с уцелевшим свидетелем старой драмы затерянного города Вермело.

— После того, как он убил тебя? — недоумевал Белый Дракон.

— Он дал мне такую силу, которую не принесло бы никакое служение науке. И, знаешь, сложно не поменять свои убеждения, когда тебя разрывают пополам и орды монстров лакомятся твоей плотью, — с невеселой усмешкой поведал Рыжеусый.

— Знаешь ли, я прошел через нечто подобное перед тем, как ты меня заштопал и перелил кровь созданий Хаоса, — бесцветно сказал Белый Дракон. — Соглашусь: когда тебя едят заживо, не очень приятно. Но это не повод рушить миры.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь рушить миры? — воскликнул Марквин. — Я собираюсь ими править! И ты мог бы помочь мне, но мешаешь.

Возгласы Рыжеусого обрели новую силу. Он весь словно бы вновь оказался совсем близко к пекарне, у окна которой безмолвным призраком застыл Адхи. И участники разговора не обращали никакого внимания, будто нежданного гостя вовсе не существовало.

— Править? Вот как! И зачем для этого освобождать Змея?

— Змей воцарится в Хаосе, а я захвачу сначала Вариюд, потом мир Звена, потом Таэвас, а потом и другие, — скороговоркой посвятил в свои замыслы Рыжеусый. Похоже, он изначально вовсе не собирался скрывать их.

— Какие великие планы. И всем построишь дирижабли? И, конечно, насадишь справедливое устройство общества? — саркастично усмехнулся Белый Дракон. В этот момент он совсем не напоминал легендарную сущность. В пекарне обращался к пустоте полусумасшедший охотник на монстров в темно-бежевом плаще.

— Кому нужен был в Вермело мой гений? Кому нужны были дирижабли? И кому нужна была справедливость, когда на этих улицах лилась кровь и кварталы шахтеров воевали с кварталами богачей? Разве не помнишь? Ты был там! Ты все видел! — яростно возопил Марквин. — И что ты сделал, когда стал Белым Драконом? Только заточил Змея Хаоса.

— Больше я не мог ничего сделать. Я бы тоже хотел остановить кровопролитие, — вздохнул Белый Дракон, согнутый давним чувством вины. Он одиноко застыл в пекарне на расшатанном табурете, перед миской неизменно свежих яблок. Адхи ощущал его одиночество, его вечную грусть. И его невозможность по-настоящему никому помочь. Высшее существо из легенд не переродилось в этом охотнике, возможно, воплотилась лишь его часть, позволившая одинокому человеку на грани отчаяния заточить Змея Хаоса в антикварную лавку.

«Как это все… тяжело. Какой этот мир взрослых сложный! И я… я уже тоже взрослый, если участвую во всем этом, — вздохнул Адхи, но внезапно спохватился: — Ого, да они меня не видят! Совсем не видят и не слышат. Значит, подавитель магии работает в обе стороны. Ну, Марквин, держись! Ты сам себя лишил ушей. Я доберусь и до тебя, вернее, сначала незаметно доберусь до короля Тхуадора, потом до царя Сваитана, а потом до тебя».

Разговор нечеловеческих сущностей тем временем продолжался. Марквин восклицал из пустоты, и голос его отражался от пустых чистых стен:

— Ты не понимаешь, Белый Дракон, служение науке осталось. Изменились методы. Люди и подобные людям разумные создания закоснели в своем нежелании что-либо менять. Им не нужен справедливый порядок, им неплохо жить в хаосе своих мелких дрязг. Что я сделал? Всего-то дотронулся до линий мира. И вот, как говорит твой ученик, «грибница» опутала сначала Хорга, потом армию орков, потом две армии Вариюда.

«Зачем? Зачем он прикоснулся к Хоргу?! И к армиям. Марквин служил науке… Он мог бы делать по-настоящему полезные вещи, раз придумал такой невероятный корабль, дирижабль. Раз лечил людей. Может, все дело в том, что это уже не Марквин, а его тень? Он ведь рассказывал, как его убили за стеной Вермело, как его вернул к новой, иной, жизни Змей. Хотя… все равно он безумец, который похитил Даду и Хорга», — думал Адхи, вспоминая и сопоставляя все, что узнал про недруга.

— Но ведь это ты сделал. Ты опутал их. Ты обрек их на смерть, — с тяжелым вздохом произнес Белый Дракон.

— Нет… Я всего лишь дотронулся до линий, пробудил их худшие черты, их истинную сущность, — не слишком уверенно возразил Рыжеусый, но раздраженно добавил: — Думаешь, я не мог бы так же дотронуться до линий Адхи? Мог бы! И уже дотрагивался, но они не чернели.

«Да чтоб тебя! Когда ты успел-то?!» — поежился Адхи, растирая предплечья и лохматя туго сплетенные косы, точно надеясь вытряхнуть надоедливое насекомое. Рыжеусый с монотонной обреченностью продолжал:

— Хорг поддался сразу. Король Тхуадора — тоже, как и вождь орков Огненной Травы. Конница сопротивлялась, но недолго. Все это было в них. А я — лишь проводник их воли. Они хотят жить в хаосе! И, что забавно, Белый Дракон, сам мой господин, Змей Хаоса, мечтал построить новую систему из тех миров, которые невольно разрушил после своего сражения с другим великим змеем. Воцариться над всеми, но это был бы порядок. А сейчас это разрозненные осколки, которые теряют остатки былых технологий, остатки былого порядка и процветания. Без порядка они обречены на смерть. Без Змея они обречены на смерть.