Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня Страница 64

— А если тебе встретятся нирбоа? — спросил Кэрби.

— Скваттер не знает Черного Орла, — гордо возразил нагарнук. — Завтра вечером Черный Орел будет на ферме.

— Берегите свою винтовку, мистер Джильпинг! — сказал канадец на прощанье англичанину.

— Не беспокойтесь, сэр. Я позабочусь о сохранении жизни мужа своей жены и отца своих детей, а также будущего лорда Воанго из Воанго-Холла.

— Вперед, друзья! — крикнул канадец, и четыре всадника быстро помчались вдоль берега Лебяжьей реки.

Ничто не могло сравниться с радостью Кэрби при мысли, что он теперь поспеет на целые сутки раньше к своей семье, чем мог рассчитывать.

Дик и Кэрби мчались впереди остальных, но воздух был так спокоен, кругом была такая тишь, что даже звук копыт их коней не был слышен в мягкой траве; поэтому старые друзья могли так же беспрепятственно разговаривать друг с другом, как если бы они шли рядом по садовой дорожке.

— Дик, — сказал скваттер, — я никогда не забуду услуги, которую вы оказали мне сегодня! Быть может, я буду обязан вам своей жизнью и жизнью моей жены и детей, но если даже и не так, знайте, во всяком случае, что в австралийском буше есть человек по имени Уолтер Кэрби, которому достаточно сделать знак, чтобы и жизнь, и достояние его были в полном вашем распоряжении, Дик, при каких бы то ни было обстоятельствах!

— Спасибо, Кэрби, — отвечал канадец, — дружба и расположение такого человека, как вы, всегда могут пригодиться. Быть может, придет время, когда я обращусь к этой дружбе. Видите ли, мой друг, я не знаю Франции, родины моего отца и моей, хотел бы поехать туда и перевезти туда останки моего отца и умереть там. Но что я буду делать в этой совершенно незнакомой мне стране, я, старый лесной бродяга?! Нет, я чувствую, что умру здесь! Но здесь у меня нет никого близких и родных, и мне кажется весьма печально подохнуть где-нибудь под кустом так, чтобы некому было даже закрыть глаза! Так вот, я иногда думал, Кэрби, что когда силы оставят меня и мне трудно станет бродить по лесам с ружьем за спиной, быть может, у вашего очага найдется и для меня местечко!

— Самое первое место, Дик! Самое почетное! — воскликнул растроганный скваттер.

— Мы некоторое время потеряли друг друга из виду, — продолжал канадец, — но ведь мы давно знаем друг друга… Помните, как мы в первый раз встретились с вами?

— Как же мне не помнить?

— Это было на Муррее, близ Красных гор! Мы целый сезон охотились вместе, и в ту пору моя хижина не была так пуста и безотрадна, как сейчас!

— Я не решился вам об этом напомнить, Дик, но и сейчас не могу забыть, как весело и радостно звучало эхо буша, вторившее ее голосу, ее веселому смеху, которым она приветствовала каждый раз наше возвращение!

— Да, и ее не стало; она умерла год спустя, подарив мне ребенка, который не пережил свою мать… И вот я остался еще более одиноким, чем прежде, и потому-то решился теперь, когда придет старость, попросить для себя местечка у вашего очага. Мы будем вспоминать о ней, будем говорить с ней, этом нежном цветке, увядшем в полном расцвете своей юной красоты!

И под впечатлением этих далеких, но все еще живых воспоминаний старые товарищи умолкли.

Лошади мчались во всю прыть, словно и они разделяли нетерпение своих всадников, и через несколько часов вдали показались крыши фермерских построек. Вдруг две из лошадей шарахнулись в сторону, и перед всадниками, как из-под земли, вырос какой-то туземец. Кэрби схватился за револьвер, но Дик остановил его, крикнув:

— Стойте! Ведь это Урива, которому мы спасли жизнь.

То был действительно молодой дундаруп. Одежда на нем была растрепана, он задыхался после чересчур быстрого бега. Долго он не мог выговорить ни слова, наконец отдышался и сказал:

— Скорей! Скорей! Нирбоа напали на ферму еще с утра.

— Ура! Еще немножко, и мы будем там! — крикнул канадец, давая шпоры коню.

Лошади уже не бежали, а летели. Вот и забор фермы, опрокинутый, сожженный… Вот и засыпанный штурмующими ров.

С полсотни разъяренных дикарей, опьяневших от водки из ограбленных погребов, отчаянно лезли на приступ фермы. Еще минута — и все было бы уже кончено.

— Тидана!.. Вага!.. Тидана!.. Вайек!.. — закричал канадец, бросая в воздух этот грозный для нирбоа крик.

На дворе фермы загнанные лошади пали, но они уже были не нужны. Умирающий Анскотт и три женщины, ожидавшие смерти, заметили спасителей.

Нирбоа обернулись. Тидана был страшен для них, но зато их было пятьдесят человек против четырех. Тесными рядами кинулись они на непрошеных защитников, но магазинные винтовки разом заговорили, сея смерть в рядах дикарей. Через две-три минуты на земле лежало уже до двадцати трупов; остальные дикари кинулись врассыпную, но неумолимые винтовки продолжали свое дело и тут. Тщетно многие из нирбоа падали на колени, прося пощады: никто не хотел щадить подлых убийц, готовых уничтожить женщин и детей. Все пятьдесят дикарей легли мертвыми около фермы скваттера Кэрби.

Фермер кинулся в дом, его окружили жена и дети, но у ног его лежал неподвижный Анскотт, перед смертью утешенный тем, что его мужество не пропало даром.

Кэрби и Дик сосчитали уцелевших защитников фермы, в течение десяти часов успешно отбивавших яростный приступ. Из семи американцев трое были убиты, а четверо ранены более или менее тяжело, но подавали надежду на выздоровление.

Поискали Олдхэма, но он куда-то исчез. Однако, по словам мистрис Кэрби, он в начале штурма сражался вместе с прочими и даже выказал чудеса храбрости. Она сама видела, как он убил несколько туземцев.

Дикари атаковали ферму на рассвете, будучи вполне уверенными в успехе, но жители фермы еще с вечера знали, что они окружены врагами. С бельведера было видно, как чьи-то черные тени шныряли по окрестностям.

Если бы нашим всадникам не встретился молодой дундаруп, то они приехали бы на четверть часа позже, и тогда бы все уже было кончено. Они нашли бы лишь груду развалин. Хотя в следующую ночь нечего было опасаться, однако защитники фермы позаботились привести в порядок все разрушенное. Выломанные двери заменили запасными, проломы заделали, окна вставили. Затем запрягли лошадей и на четырех повозках свезли трупы нирбоа в реку. Вечером Кэрби и канадец пошли делать обход вокруг фермы. Перед ними вырос туземец, покрытый кровью и грязью.

— Кто идет? — спросил Дик, прицелившись из винтовки.

— Виллиго! — отвечал знакомый голос.

— Черный Орел! — радостно вскричал канадец. — А где Джильпинг?

— Через час после вашего отъезда на нас напали нготаки. Я едва спасся, убив их около дюжины. Их было больше, чем деревьев в лесу. Воанго взят в плен.