Юлия Фирсанова - Убить демиурга! Страница 65

— Кто и к кому?

— К лоану Гордэстору. Он меня знает. Скажите, пришел лоан Агдор, — просипел Торжен.

— Ловкач, да? — хмыкнули сзади, переведя на старонидорское наречие современный нидорский.

— Предусмотрительный, — с неудовольствием поправил сенешаль, некогда уделивший не один час выбору подходящего псевдонима.

— Ну-ну, пошли, Ловкач, — без малейшего пиетета отозвался охранник.

От горла нож убрал, но что-то, Торжен едва удержал в горле взвизг, кольнуло его в районе почек. Нет, не кольнуло, просто ткнуло, вероятно, рукоять ножа.

Дорогу из сада в тайную приемную нидорского посла сенешаль помнил, хоть и бывал там лишь раз, позже они встречались в одном неприметном особнячке. Но сейчас возможности выжидать не было. А иначе разве заявился бы засоня Торжен сюда в столь неурочный час? Разве счел бы уместным поднять с ложа лоана Гордэстора?

Страж из сада, так и не снявший серо-бурого плаща, наскоро обыскал Торжена и оставил ждать. Сенешаль облегченно вздохнул и скинул надоевшую маскировочную одежонку. У выдержанного в отваре сушицы несуразного плаща было два несомненных преимущества. Он не только маскировал фигуру, а еще и начисто отбивал запах владельца.

Молодой глава посольства Нидора явился через две четверти часа, позевывая и завязывая на ходу пояс бархатного халата, расшитого традиционными красными маками — национальным цветком сибаритов-нидорцев, весьма ценящих грезы, дарованные дивным дымом кальяна.

Волосы Гордэстора все еще находились в специальной сеточке, дабы не растрепались во сне, а усы кокетливо накручивались на маленькие деревянные пульки, дабы изысканно завиваться, когда послу настанет пора предстать перед посторонними.

То, что Гордэстор показался в таком виде перед сенешалем, могло толковаться двояко: вероятно, он стал для нидорцев настолько своим, что ему показывали краешек оборотного блеска посольства, или, о таком думать не хотелось, сенешаль настолько низко котировался в глазах посла, что ради него не изволили приодеться.

Первые же слова посла частично развеяли сомнения Торжена:

— Мой дорогой лоан Агдор! Какая встреча, осветившая это туманное утро полуденным солнцем!

— Оно сияет и для меня, лоан Гордэстор! — поспешил рассыпаться в ответных любезностях толстяк.

Тем временем слуги неприметными тенями сервировали стол для традиционного нидорского завтрака с горячим горьким чойо и неимоверным количеством всевозможных сластей.

Посол устроился в глубоком мягком кресле приглушенно-бордового оттенка и принялся расточать медоточивые любезности, в которых смысла было ровно столько же, сколько в шуме ветра за окном, Торжен всеми силами старался соответствовать и отвечать со столь же изворотливой изысканностью. Лишь дождавшись исчезновения слуг, хозяин свернул традиционную прелюдию беседы и любезно осведомился уже с почти альраханской прямотой:

— Поведайте же мне, бесценный лоан, какая нужда или радость привела вас на порог моего дома? Разделим ли мы счастливый трепет или скорбь сердца?

— Увы мне, лоан Гордэстор, хотел бы я заговорить о радости, но…. - сенешаль испустил театральный вздох и ударил в лоб:

— Во дворце Владычицы появилась Видящая!

Крохотная чашечка с чойо замерла, недонесенная до губ посла. Темно-зеленые, как водоросли из любимого салата Торжена, глаза настороженно заблестели. Гордэстор аккуратно вернул чашку на низкий столик, огладил пальцами короткую ухоженную бородку и вкрадчиво уточнил:

— Доподлинно ли известно тебе сие, Агдор?

— Доподлинно, — с нескрываемой досадой сознался сенешаль. — Чужачка, приведенная во дворец альсорами минувшим днем, явила дар в моем присутствии.

Голова посла едва заметно наклонилась, поощряя к продолжению рассказа, мужчина вновь взял чашку. Торжен к чойо не притронулся. Даже ради любезности он не в состоянии был проглотить горькое пламя. Постынет хоть немного, вот тогда он заставит себя сделать несколько глотков невообразимой гадости ради уступки обычаям нидорцев.

Сенешаль с самым оскорбленным видом принялся расписывать откровения проклятой девки. Гордэстор хрустел сластями, попивал чойо и очень внимательно слушал. В конце концов, нидорец отметил нейтральным тоном:

— Редкое дарование, воистину редкое. Видящая зрит лишь Альрахан или иные пределы?

— Пусть лоан не тревожится, Видящая более не увидит ничего. На завтрак ей подадут особенную сомварру, способствующую охлаждению телесного жара, — не удержался от самодовольной и мстительной улыбки Торжен, оставивший рассказ о личном источнике прослушивания напоследок. К той поре, как будет торговаться с новым хозяином о размерах жалования.

— Полному охлаждению? — посол сразу понял, куда клонит сенешаль.

— Совершенному, лоан Гордэстор, — напыжился сенешаль.

— Великолепнейшая из новостей, — рассиялся улыбкой собеседник и хлопнул в ладоши. Тут же в комнате возник слуга.

— Принеси нам бутылку Сичорандо, ту, что я держу для особых случаев! — повелел хозяин.

И буквально в следующую минуту к сервировке добавилось два бокала и темная запыленная бутыль работы сумасшедшего стеклодува.

Посол лично откупорил и разлил оранжевое вино. Широким традиционным жестом предложил гостю выбрать бокал. От вина Торжен отказываться не стал. Теперь, когда его действия одобрили и даже пригласили распить драгоценное нидорское вино, сенешаль окончательно уверился в сияющей будущности своей карьеры.

Он верил в нее вздымая вверх золотой бокал, звеня его ножками вместе с послом и смакуя чудесный, не чета отвратному чойо, вкус — сладковато-терпкий, растекающийся теплом в горле и отдающийся приятной волной по всему телу. Верил и тогда, когда глаза закрылись, тело обмякло тающим сугробом в кресле, а из расслабленных пальцев на ковер упал пустой бокал. Торжен так и умер, считая себя хитрецом из хитрецов. Просто потому, что другой хитрец решил обезопасить себя его смертью. Видящая — это вам не игрушки, с такими особами шутки не шутят, ибо никогда не известно, что им откроется в очередном озарении. Возможно, как раз посольство Нидора, где пытался найти убежище предатель Альрахана. Выгодный раньше. А сейчас очень опасный предатель, которого угораздило попасться на глаза Видящей.

Теперь, даже если ее очи за время оставшейся жизни обратятся в сторону посольства, что они увидят? Ничего! Взору Видящих доступны лишь живые создания мира прозрения!

Молодые девушки любят утренние сладкие сны. Когда лоана пробудится, труп бесчестного альраханца уже никогда и никому не поведает о своих связях с нидорцами. Для смерти же может быть тысяча причин. Оставалось избавиться от тела, ждать вестей из дворца и надеяться, что Торжену воистину удалось приблизить час кончины опасной особы. Посол снова хлопнул в ладоши и отдал приказ. Хорошо, что Торжен носил отбивающий запах плащ, а в каретном сарае посольства имелся экипаж, легко превращающийся из официальной кареты нидорцев, в типичную повозку, каковых сотни на улицах столицы. Неприметный глухой проулок неподалеку от дворца исполнителю воли Гордэстора тоже был известен.