В Травинский - Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) Страница 65

— Ну и что?

— Потом я покажу ей на подвал и скажу “зухен”…

— Что ты ей скажешь?

— “Зухен”. Это слово говорили ей полицаи, когда пускали по твоему следу, Коля. Я слышала…

— Что же будет дальше?

— Что дальше? Гелла спустится в подвал искать Катю. А мы закроем дверь и не выпустим ее отсюда до рассвета…

— А если она будет лаять?

— Пусть себе лает… Из подвала ее никто не услышит.

— Молодец, Нина! — Коля был в восторге. — Иди, Володя! К утру ты будешь уже далеко!

Володя ничего не ответил. Он растерялся и был рад темноте, которая скрывала его от Коли и Нины. Лишь бы они не заметили, что он струсил!.. Потому что он действительно струсил… Его пугал ночной лес, пугало одиночество. Он боялся заблудиться и замерзнуть, боялся возможной погони… Но идти было необходимо.

— Тебя надо собрать, — засуетилась Нина. — Ватные чулки еще крепкие, они выдержат. Телогрейка очень рваная, но у нас другой нет. Горло повяжи шарфом. Шапку мы возьмем у Димы. Она ему велика, а тебе будет в самую пору…

— Но как же Дима? — запротестовал было Володя.

— Ничего, — вмешался Коля. — Когда он проснется, я ему все объясню. Главное, чтобы ты дошел! Понимаешь? Ты должен дойти! Иначе всем нам крышка!

Володя молча подчинился, но на сердце у него становилось все тревожней.

— Подожди. — Коля поднялся на локте. — Через овраг ты не перебирайся, лучше иди по аллее, а потом по большаку. Влево от него будет проселочная дорога. По ней ты доберешься до леса. А в деревню не заходи. Там тебя будут искать. Понял?

— Я пойду за Геллой. — Голос девочки задрожал от волнения. — А ты лезь на окно и жди. Если мне удастся заманить ее в подвал, я крикну: “Иди!” — и ты выпрыгнешь на улицу. Счастливо, Володя! И помни, на тебя вся наша надежда!..

— А ты взяла что-нибудь, чтобы дать понюхать Гелле? — спросил Володя.

— Да, старую Катину варежку. Прощай! И она выскользнула из комнаты.

— Эх, Володька! — Коля пожал ему руку. — Если бы не мои ноги, мы ушли бы вместе… И торопись! Ведь полицаи говорили, что все это случится скоро…

— Я найду партизан! — с неожиданной уверенностью воскликнул Володя. — Найду! Будь спокоен!..

Глава V

В ЛЕСУ

…Перед Володей стоял сам Альфред Беренмейер. Обер-шарфюрер насмешливо смотрел на него и улыбался. Точь-в-точь, как на последней проверке. Володя попытался отвернуться, чтобы не видеть этой страшной улыбки, но его шея будто одеревенела. Он хотел закрыть глаза, но они не закрылись. А Беренмейер продолжал улыбаться, и его улыбка, казалось, говорила: “Я знаю, ты подслушал разговор полицаев и пошел искать партизан, чтобы помешать моим планам. Но у тебя ничего не вышло. Теперь ты замерзнешь здесь, а твоих товарищей я все равно похороню. Нах айнер вохэ!”

Володя застонал и очнулся. Его спина застыла, руки и ноги были как чужие. Он лежал на снегу. Но почему он лежит? Ему надо спешить… Что с ним случилось прошлой ночью?..

Нине удалось заманить в подвал Геллу. Володя слышал, как девочка крикнула ему: “Иди!” — и выпрыгнул из окна. Стремясь выиграть время, он довольно быстро добрался до леса. Искать дорогу было некогда, отдыхать тоже: он ждал погони и решил двинуться напрямик… Поминутно увязая в снегу, больно ударяясь в темноте о стволы деревьев, падая и вставая, Володя, подгоняемый все нарастающим страхом, упорно продвигался вперед. Лишь к рассвету, вконец измученный, он нашел хорошо утоптанную тропу. Здесь он остановился, съел хлеб и, немного отдохнув, отправился дальше. Тропа привела его в самую чащу… и вдруг оборвалась. Оборвалась неожиданно, словно ее ножом обрезали. Вокруг, куда ни глянь, лежал снег. Вероятно, лучше было бы повернуть назад, но Володя вспомнил о Гелле и опять стал пробираться сквозь сугробы, пока дорогу ему не пересек длинный и очень глубокий овраг. Обессиленный и отчаявшийся, он вернулся по своим следам на тропу и упал, потеряв сознание.

Где-то близко захрустел снег. Володя поднял голову, и к нему разом вернулись все прежние страхи. Прямо на него шел какой-то человек. Неужели его все-таки выследили?

Но он не сделал попытки убежать. Не стал даже прятаться за дерево. Будь что будет! К тому же этот незнакомец вовсе не походил на полицая или эсэсовца. На нем был старый, добротный ватник, на голове шапка-ушанка, на ногах огромные, много раз подшитые валенки. Он слегка волочил правую ногу, но двигался очень быстро.

Поравнявшись с мальчиком, незнакомец остановился и несколько секунд молча его разглядывал.

— Как это ты сюда попал? — ворчливо, хотя и без малейшего раздражения спросил он. — Ты из какой деревни-то?

Голос у него был низкий и грубоватый, но небольшие карие глаза из-под сурово насупленных бровей смотрели ласково.

— Что ж ты молчишь? — продолжал он. — Надо отвечать, коли тебя спрашивают. Из какой ты деревни?

— Я не из деревни, — чуть слышно промолвил мальчик. Его страх постепенно проходил; в душе зарождалась слабая и смутная надежда, что этот человек ему поможет.

— Ну, а коли не из деревни, так откуда же?

— Из Лескова.

— Откуда?

— Из Лескова… из лагеря…

— Эге! Так ты это, что ж, сбежал, значит?

Володя кивнул головой. Незнакомец продолжал хмуриться, но глаза у него стали еще более ласковыми и добрыми.

— Похоже на то, что вас там не больно сытно кормили, — сказал он. — Ишь как ты отощал! Одна кожа да кости!..

— Нас не кормили…

— То есть как это не кормили? Какую-нибудь баланду-то небось давали?

— Нет, нас совсем не кормили…

— Как? — Незнакомец даже растерялся. — Да как же это?.. Да нешто это можно, детей не кормить? — заволновался он. — Постой! Ведь ты, наверное, есть хочешь? И замерз к тому же? А ну-ка, вставай! Живо! Идем! Тебя звать-то как?

— Володя…

— А меня Герасим Григорьевич… Или попросту дяди Герасим. Пошли.

Володя с трудом поднялся на ноги, чтобы следовать за своим новым знакомым, и, к своему величайшему изумлению, увидел, что тот направился как раз к тому месту, где так загадочно обрывалась тропа.

— Иди сюда, Володя! — позвал он.

Мальчик подошел.

— Видишь ты эти два ряда кустов? — показал рукой направо Герасим Григорьевич. — Так вот, ступай, значит, как раз промеж ними. Да, смотри, держись середины, а то сразу по шею провалишься.

Володя ничего не понимал. Между кустами, на которые указывал его спутник, снег был, казалось, даже еще пышнее и глубже, чем в других местах. Он с опаской шагнул вперед… и — о чудо! — не провалился. Едва погрузившись по щиколотку, его нога встала на что-то твердое, словно под верхним слоем лежала земля.