Луи Буссенар - Под Южным крестом Страница 66

Я не имею права стеснять своих товарищей по несчастью. Я пришел после всех. По старинному обычаю место принадлежит тому, кто первый его занял. Надо ползти дальше… Хоть вот сюда. Здесь место ничего, довольно удобное. Жаль только, что на дне вода, а то здесь было бы недурно. Соседи смирные, не буйные, не пристают, не надоедают, и если б не эти назойливые глаза, я преспокойно заснул бы сном праведника, ни о чем не тревожась.

Однако Фрикэ в конце концов все-таки заснул, не заботясь о тигровых глазах, и, как это ни странно, очень крепко проспал до самого восхода солнца, котором возвестили веселым чириканьем болтливые птички.

В яму проник слабый луч и разбудил Фрикэ. Парижанин не ошибся: лукавый попутал его и завел на тропинку, протоптанную дикими зверями. Туземцы устроили на этой тропинке яму, прикрытую снаружи хворостом и травой. Яма была замаскирована так искусно, что даже звери попались в эту первобытную, но в высшей степени опасную западню. Она была не глубока — метра четыре, не больше, но стены ее были не прямые, а наклонены вовнутрь, так что яма представляла собой усеченную пирамиду, нижнее основание которой было, по крайней мере, в два раза больше верхнего. При свете луча, пробравшегося сквозь заваленное хворостом отверстие, Фрикэ с досадой увидел, что выбраться на Божий свет по таким наклонным стенам невозможно.

Затем его глаза осмотрели более темные уголки ямы. Все оказалось так, как он думал: в четырех метрах от него, положив морду на вытянутые лапы, лежал великолепный тигр, неподвижный, точно изваяние. Конечно, тигры на Борнео не так велики и свирепы, как бенгальские, но все же это сильное и довольно опасное животное. Это, между прочим, пришло в голову и Фрикэ.

— Сравнительно менее свирепый тигр, — сказал он про себя, — все-таки тигр, а не агнец. Лучше оставить его в покое, благо он лежит смирно и как будто спит. Ну, а кто такой мой второй товарищ? .. Ба-ба-ба! Обезьяна, и пребольшущая. По меньшей мере орангутанг… Как? Еще третий? Боже мой, убитый олень! Бедняжка упал и разбился. Жаль, очень жаль. А в нем мяса килограммов пятьдесят. Этим можно будет ублаготворить тигра, когда он проголодается… Никто не шевелится, только я один болтаю вслух сам с собою. Неужели они меня боятся? Пожалуйста, господа, не бойтесь, я даже мухи не обижу. А ведь они вправду, должно быть, боятся. Тигр трясется, точно осиновый лист, а обезьяна — так та вовсе ополоумела от страха. Как знать: быть может, они себе что-нибудь повредили. Я сам с вывихом. Мне очень жалко, но лечить их я все же не могу… Надо подумать о том, как отсюда выбраться. Не век же мне здесь вековать! ..

При всей своей находчивости Фрикэ ничего не мог придумать, решительно ничего. Да и что он мог сделать с этими нависшими стенами, имея вывихнутую ногу? Из ямы можно было только вылететь на крыльях.

Насчет зверей он тревожился, надо сказать правду, очень мало. Он знал, что западня действует на них ошеломляюще, в особенности первое время. И действительно случается, что в тигровые ямы попадают одновременно самые разные животные — и хищные, и безвредные, — причем в большинстве случаев бывает так, что кровожадные как будто даже не замечают присутствия вторых. Точно так же, когда пожар опустошает пампасы или какой-нибудь девственный лес, от опасности спасаются вместе бизоны, пантеры, антилопы, лошади и другие звери; бегут, толкают друг друга, не видят, не замечают ничего, пораженные общим смятением, общей паникой.

Сидя на трупе оленя, Фрикэ усиленно размышлял. Но природа взяла свое: ему страшно захотелось и есть, и пить. Он выпил глоток воды из лужицы на дне ямы и посмотрел на оленя.

— Сырое мясо… это отвратительно. Голод еще не настолько меня пронял, чтоб я стал его есть. Кроме того, если я отрежу кусок от оленя, может случиться, что вид окровавленного мяса разбудит в тигре аппетит, а кто поручится, что он не предпочтет кусок живого мяса мертвой добыче? Чего доброго… С этими животными надо держать ухо востро. Правда, здесь еще обезьяна, но как знать, может быть, человек покажется ему покажется вкуснее, что тогда? .. Тогда я, конечно, размозжу ему голову. Кстати, револьвер мой почти разряжен. Надо вставить недостающие патроны.

И Фрикэ принялся заряжать револьвер. Звуки заставили тигра приподнять голову. Животное наморщило морду и заворчало на Фрикэ.

— Ну, пожалуйста! .. Нельзя ли без угроз! Никто их не боится. Хотя тебя и называют льстецы царем лесов, но я докажу тебе, что человек — царь природы. Закрой пасть и молчи.

Тигр словно послушался, замолчал и снова улегся, как изваяние.

Парижанин усиленно ломал голову, стараясь придумать какое-нибудь средство. Проекты один другого смелее приходили ему на ум, но через минуту оказывались непрактичными. Все они, так сказать, разбивались о наклонные стены усеченной пирамиды. Сначала Фрикэ хотел изорвать свою одежду на полосы, связать из них веревку и перекинуть ее через перекладины, прикрывавшие яму. Но он сразу же понял, что это не годится. Во-первых, перекладины были слишком тонки и не выдержали бы тяжести Фрикэ, а во-вторых, ему нисколько не улыбалась перспектива появиться из ямы на свет Божий в чем мать родила. Его кожа совершенно не выносила тропического зноя. Можно было воспользоваться шкурой оленя, наделать из нее ремней… но жерди, ах, эти проклятые жерди! Выдержат ли они? Наконец, ему мог помешать тигр…

— Ах, как я глуп! — воскликнул он, ударив себя по лбу. — Есть над чем думать! А ножик-то мой зачем? Он довольно широкий и крепкий. Я отлично могу прорыть им ход в земле. Сделаю наклонный лаз в стене пирамиды, вот и выход. На это понадобится два дня. Мясо и вода у меня есть. Вывих будет немного мешать, ну да ничего. Зато, как выберусь, побалую себя и отдохну всласть.

Из предосторожности он набрал в шапку воды (шапка его была непромокаема) и поставил ее в углубление в уголке ямы, а мертвого оленя оттащил в сторону, чтоб не засыпать землей. После этого он принялся за саперную работу.

Земля, на счастье, оказалась очень рыхлой; она состояла из песка и растительных остатков. Работа, несмотря на трудность, подвигалась с удивительной быстротой. Тяжелый нож, направляемый рукой неутомимого сапера, быстро и неуклонно проникал все дальше и дальше в землю, которая сыпалась на дно ямы.

Таким образом Фрикэ довел свой, как он выражался, лаз почти до самого выхода из ямы; до уровня земли осталось метра два. Нужно было спуститься назад и отбросить скопившуюся у основания землю, чтобы оставить доступ воздуха.

Обрадованный успехом своего предприятия, он соскользнул вниз на кучку мягкой земли и увидел, что тигр, заинтересовавшись таинственной работой, подошел к лазу и сунул морду в его нижнее отверстие.