Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 67

— Бандеровцы там! Банды! Понимаешь? Может, останешься? Я, конечно, больше боюсь за Витьку. Ведь известны случаи, когда эти бандиты вырезали семьи наших ребят, — он перевел дух. — Поживешь здесь, а я устроюсь и мигом за вами.

Но жена уже молча собирала вещи.

По правде говоря, ему нравилась такая ее решимость. И наверное, он был бы более огорчен, если бы она послушалась его и осталась. Они редко расставались даже в самые тяжелые годы войны. А теперь, конечно, не было смысла жить в разлуке. Ведь Клава знала, на что она шла, когда выходила за него замуж. Как-никак он тогда только делал свои первые шаги в органах милиции. Да и она не такая уж хрупкая, как может показаться с первого взгляда. Она могла постоять за себя: неплохо стреляет из пистолета, владеет приемами самообороны. Этому научилась в секции при заводе, где впервые и познакомились. Клавдия Михайловна за шесть лет их супружеской жизни тоже хорошо изучила своего мужа и примерно угадывала ход его мыслей. Поэтому, несмотря на его уговоры, быстро собрала их нехитрые пожитки.

Вечером в назначенный час к дому подъехала машина. Двое солдат мигом перетаскали вещи в кузов, а на станции — в вагон товарного поезда. И вот они в пути. Их товарняк шел неровно. Он то проскакивал на бешеной скорости узловые станции, то вдруг замедлял ход и замирал на сутки где-нибудь на незначительном полустанке. И стоял, стоял, стоял.

Прошедшую ночь они ехали без остановок. Чащин это заметил, ибо всю ночь не спал. Чем ближе их поезд приближался ко Львову, тем больше его охватывало волнение (будто игрока в биллиард, забивающего свой последний шар). Прошел месяц после окончания войны. Солдаты с фронта возвращались к мирной жизни, а для него последний бой был еще впереди…

От нахлынувших воспоминаний Чащина оторвал телефонный звонок. После третьего сигнала он поднял трубку.

— Да, Чащин у телефона, — ответил он спокойным голосом. — Алло!

Трубка не отвечала. Он прислушался. Он слышал чье-то дыхание, но позвонивший почему-то молчал.

— Алло! — громче крикнул Чащин. — Вы почему молчите?

В трубке послышались короткие гудки. Чащин поднял голову и посмотрел на часы. Фигурные стрелки показывали три часа ночи. «Странно, — подумал Александр Лукич, — кто бы это мог быть? И почему молчал?» Он встал с кресла и прошелся по кабинету. «Ну что ж, пора домой», — и заторопился к выходу.

Машину Чащин решил не брать. До дома всего два квартала. Выйдя из отдела, включил карманный фонарик. Ночь была глухая и холодная. Перед рассветом всегда наступает густая темень. Едва показавшаяся из-за горного хребта ущербная луна тут же зарылась в тяжелые тучи. Жидкий лучик фонаря увяз в густом тумане, как в вате. Казалось, протяни руку — и она упрется в непроницаемую стену.

Постояв немного и приглядевшись к очертаниям домов, подполковник решительно шагнул в вязкую мглу… Шел осторожно, медленно. Было прохладно и неуютно. Города словно и не существовало, дома почти совсем не просматривались, редкие уличные фонари различались только в пяти-десяти метрах. Кругом ни звука, «Вот так ноченька выдалась», — подумал Чащин, ощущая усталость и озноб во всем теле.

Вот еще квартал — и его дом.

Завернул за угол и остановился. Около своего дома заметил силуэт легковой машины. Фары были потушены. Вроде бы никого он не ждал. Вспомнил загадочный телефонный звонок и напряженное сопение в трубке.

«Может быть, засада? А если хуже: открыли дверь и ворвались в дом? А там Клава, сын…»

Усталость и сонливость будто рукой сняло. Он вдруг почувствовал необыкновенную легкость. Так бывало не раз, когда назревала жестокая схватка с врагом. Решил сначала проверить, что с семьей, а затем заняться машиной. Туман плотно прикрывал его от чужих глаз. Прижался к соседнему забору. Быстро прошел его до конца. Тут был лаз. Он не раз пользовался им, чтобы сократить расстояние. Раз, два, и вот он уже у двери дома с черного хода. Здесь никого. Тихо. Открыл своим ключом, проник в коридор. Свет был выключен. Это показалось странным. Но сейчас размышлять было некогда. Он ориентировался у себя в любой обстановке. На ощупь поднялся по лестнице на второй этаж.

Из спальни на пол упала бледная полоска света…

Глава III

КОНТРАБАНДА

Пилип глянул на светящиеся стрелки своих швейцарских часов — подарок отца, они показывали половину двенадцатого ночи. «Больше поездов до утра не будет, — решил он. — Сейчас достучу до конца участок и — домой, спать». Последние три дня у него были суматошными. Гулял на свадьбе младшего брата. Он живет с матерью в соседнем селе. Обычно в Закарпатье свадьбы играют весной, когда еще в погребах имеются запасы, есть чем угостить гостей, закусить кислое вино. А тут парень решил жениться в первый летний месяц. Отговаривали его, на осень просили перенести свою затею — нет! И слушать не захотел. Настоял на своем. А выпили — брат и открылся. «Хочу, — говорит, — первым в нашем селе при новой власти жениться, чтобы и брак наш оформили по-новому». «Первому, конечно, быть лестно, но я бы все равно отложил это нержавеющее дело до осени», — подумал про себя Пилип.

Он шел в темноту, широко шагая по шпалам, высвечивая фонарем рельсы, время от времени стучал по ним молотком на длинной ручке. Здесь за десять лет работы он знал каждый изгиб рельсов, каждый костыль, вбитый в деревянные шпалы. Свою службу он получил по наследству от отца. Обходчиком работал и его дед. Так уж повелось в их роду: старший сын шел по стопам своего родителя.

Пока Пилип работал обходчиком на отрезке Тересва — Тячев, сменилось две власти — чешская и венгерская. Немного покомандовали фашисты. Но Красная Армия дала им всем понять, кто есть кто. Теперь у власти такие же ребята, как Пилип, от земли и от сохи. Его участок — один из главных. Перед уходом фашисты взорвали несколько тоннелей, и поезда к ним из Украины и России стали идти через