Джеймс Тейбор - Глубокая зона Страница 68

Усталость творит странные вещи с человеческим умом, Луис.

Особенно с тем, что изначально не самый блестящий.

Хватит! Пусть ты устал, ум у тебя что надо.

Так почему же ты не можешь взломать эту штуковину? Разве солдатам больше не нужно лекарство?

Впрочем, уже почти…

Ну да, конечно! Как там говорится? «Почти» не считается, Луис.

Придется больше работать, усерднее. Как Эвви Флеммер. Он уже забыл, когда она в последний раз покидала здание. Если может она, значит, сможет и он.

Три четверти часа спустя он стоял под струями воздуха – сушился после обеззараживающего душа. Вентиляторы отключились, на входной панели вспыхнул зеленый светодиод. Кейси нажал большую красную кнопку, автоматические двери открылись, и он вошел.

У одного из столов работала Эвви.

– Привет, Эвви. Ты хоть изредка уходишь домой?

– Мне больше нравится здесь, сэр. Повернитесь, я вас подключу.

Кейси повиновался и почувствовал, как она подсоединяет воздушный шланг и отключает ИСОЖ. Он хотел ей что-то сказать, но туман усталости никак не давал припомнить, что именно. Неважно. Вспомнит потом.

– Что же такого интересного не может подождать до завтра?

– Вам необходимо взглянуть самому, сэр. Постойте, сейчас я настрою изображение.

Он ждал в полусне, пока Эвви, склонившись над прибором, крутила диски и выверяла настройки. Казалось, на это уходит дольше времени, чем обычно.

– Черт! – От усталости ее голос прозвучал раздраженно. – Простите, сэр. Я все испортила. Придется начать снова. Потерпите еще чуть-чуть. Оно того стоит, обещаю.

– Не вопрос, Эвви. Вся ночь впереди.

Кейси зевнул, покачнулся. Сон тянул его вниз, как камень в воде. Он попытался сосредоточиться на том, чем занята она, но из-за костюма ничего не было видно, а стать рядом не хватало места. Он стоял и…

Кейси встрепенулся – похоже, он стоя уснул. Однако происходило и еще кое-что. Глаза затуманились, стало трудно дышать. Эвви Флеммер не было около микроскопа. Он резко повернулся, но потерял равновесие и едва не упал. Осторожнее! Костюм порвется – считай, ты покойник.

Она стояла у выхода в шлюзовой отсек.

– Эвви?

Чтобы произнести единственное слово, потребовалось колоссальное усилие. От нагрузки Кейси задыхался, как спринтер. Картинка перед глазами стала расплывчатой, серой. Сердце норовило выскочить из груди.

– Эвви!

Она не шевельнулась. Стояла, свесив руки, и безразлично глядела на него. Изучала, как изучают подопытный образец. Кейси ловил ртом воздух, началась тахикардия, пульс участился до ста восьмидесяти ударов в минуту.

Внезапно до него дошло: отказала система подачи воздуха. Он потянулся к шлангу за плечом и вновь чуть не упал. Тогда он схватил блок ИСОЖ, висящий на поясном ремне костюма, нашел выключатель. Безрезультатно. Поле зрения сужалось, учащенное дыхание сжигало остатки кислорода внутри костюма. Уровень углекислого газа в костюме и в теле зашкаливал, лаборатория поехала перед глазами. Он потерял равновесие, упал, сильно ударился спиной.

Потрясенный, Кейси лежал на полу, слабо взмахивая руками. Эвви Флеммер подошла, стала рядом. Слегка наклонилась, и он разглядел ее лицо – спокойное, любопытное лицо ученого, наблюдающего процесс, который, возможно, заслуживает внимания.

Затем Эвви сделала странную вещь. Она улыбнулась.

У него посинели губы, расширились зрачки. Кейси еще мог думать, но ноги и руки онемели, а глаза все сильнее затягивались пеленой, будто он глубже и глубже погружался в темную воду.

– Эвви.

Он даже не был уверен, что произнес это вслух.

Флеммер смотрела, как Кейси умирает, однако двойное искажение от масок делало его лицо размытым и нечетким. Оно могло быть лицом другого человека, толстошеего и волосатого, как обезьяна, который в душном трейлере в Оклахоме вытворял с ней отвратительные вещи на глазах у ее матери. Каждый день она смотрела на их фотографии – напоминала себе о том, что отец сейчас в Макалестере, тюрьме строгого режима штата Оклахома. Она досконально изучила, что именно проделывают с извращенцами за решеткой. Посмертную фотографию матери она тоже хранила, чтобы наслаждаться ужасом существования этой женщины – не в тюрьме, а в аду, куда та непременно попала, повесившись после рассмотрения дела о насилии над ребенком.

Кейси что-то сказал. Флеммер видела, как двигаются губы, но ничего не слышала. В течение долгих лет совместной работы она едва выносила его присутствие рядом с собой. Все эти прикосновения и ласки, поглаживания и похлопывания, воркование… Отвращение порой достигало таких вершин, что она едва не бежала в туалет, чтобы проблеваться. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не закричать и не выцарапать глаза старому козлу. Но она справилась. Деваться некуда. Слишком многое стояло на кону. И – да, она чуть не расхохоталась от счастья, когда, наконец, принесли зашифрованный приказ к действию. Вынесите мусор до пятницы.

Спустя некоторое время Флеммер подошла к основному инкубатору – ящику из нержавеющей стали размером с холодильник, со стеклянной наружной дверью и четырьмя внутренними камерами, каждая – с собственной герметичной стеклянной крышкой. Камеры позволяли поддерживать микросреду. В каждой из них можно было задавать тип и интенсивность источника света, состав атмосферы, температуру, влажность, ионизацию, электромагнитные поля, давление и другие условия.

Во всех камерах стояли чашки Петри с бактериями – колониями АКБ, с которыми работал Лу Кейси. Бактерии с нарушенным генетическим кодом в питательной среде из агара растекались яркими красными, зелеными и оранжевыми пятнами. Из набедренного кармана костюма Флеммер достала удлиненную, работающую на батарейке электрическую лампочку с интенсивным ультрафиолетовым излучением.

Она нажала кнопку на панели инкубатора, внутри вспыхнул ядовито-голубой свет. Открыв крышку камеры, Эвви подержала ультрафиолетовую лампу над культурами и закрыла крышку. Со всеми оставшимися камерами проделала то же самое. Затем закрыла основную дверь инкубатора, убрала лампу и огляделась. Если не считать лежащее на полу тело, вокруг царил полный порядок. Оставив Кейси в лаборатории, она приняла обеззараживающий душ, поднялась в его кабинет и забрала записку. Время позднее, а значит, читать ее здесь было некому. Завтра его найдут. Все будет выглядеть как несчастный случай: стресс, усталость и ослабленный эмфиземой организм – стечение обстоятельств, приведшее к трагедии.