Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА Страница 68

Во-вторых, люди, зная первое, все сообщения с морем строят, используя специальные устройства, которые препятствуют морю затопить любой отсек и в целом подводную лодку.

С трудом отвоёвывая у глубин моря пространственные объёмы корабля, преследуя цель создания более совершенного образца подводной лодки, конструкторы «нашпиговали» её отсеки новейшей энергетикой, сложнейшими новинками систем и устройств, эффективным оружием - фактически последними достижениями науки и техники.

Как правило, в последнюю очередь вспоминали о человеке. Тут уж, выискивая, использовали любую ещё не заполненную шхеру или щель на подводной лодке. В первом отсеке подводники спали в обнимку с торпедами. Взрывчатое вещество любой из них было способно разнести в клочья не только отдыхающих моряков, но и весь корабль.

Да что там говорить – в каюте самого командира подводной лодки, более похожей на шкаф, под койкой хранилась наиболее взрывоопасная часть торпед – их взрыватели.

Резкие перепады и скачки давления воздуха внутри подводной лодки. Урывками сон, когда ночь и день теряет свои границы. Огромное напряжение нервной системы на протяжении долгих месяцев плавания на боевой службе. Постоянная борьба за жизнь и бремя ответственности за мощь носимого на борту оружия, всё это превращало подводников в автоматы, внутренне вздрагивающих ещё долго после возвращения на землю в базу.

Недаром, ох недаром и вполне справедливо, даже в гитлеровской Германии, при входе подводника в места общего назначения, присутствующие там люди вставали, а при встрече военные – старшие по званию в знак уважения первыми приветствовали их.

Гибель своих более 3 тысяч подводников на лайнере «В.Густав», торпедированном во время второй мировой войны советским подводником А. Маринеско, А. Гитлер воспринял, как трагедию нации. В свою очередь Маринеско был объявлен личным врагом рейха.

Строптивый командир подводной лодки, имевший на своём счету наибольший, подтверждённый документально, тоннаж потопленных вражеских кораблей и судов, в своей стране был забыт. И только благодаря памяти и стараниям своих соратников спустя годы после войны ему была вручена звезда Героя Советского Союза.

Так что зачёт службы на подводных лодках в мирное время год за 1,5 – 2 года, очень малая и совсем не соответствующая дань мужеству и самоотверженности их экипажей.

Всё это Антону в полной мере ещё предстояло осознать и пережить. Сейчас же он и его товарищи делали первые шаги по практическому освоению этой героической профессией.

Между тем, подводная лодка вошла в Мотовский залив и заняла предусмотренные планом полигоны боевой подготовки. Командир сделал донесение в штаб Северного флота о занятии полигонов и погружении и отдал приказание:

- Приготовиться к погружению!

С корабля удалили мусор, осушили цистерны грязной воды, провентилировали отсеки, пополнили запасы воздуха высокого давления. Наконец на донесение пришла квитанция, то есть адресат подтвердил, что донесение получено и понято. Лодка развернулась на курс 292 градуса и командир скомандовал:

- Все вниз! По местам стоять к погружению!

По вертикальному рубочному входному трапу стремительным конвейером вниз замелькали тела подводников. В ритме скоростного спуска, притормаживая одними руками, как тяжёлые жуки они шлёпались внизу на палубу, быстро отскакивали от шахты с трапом, освобождая место следующему товарищу.

Отсеки загерметизировали, бухание дизелей прекратилось, субмарина притаилась, готовая скрыться в толще воды.

Курсанты выжидательно молчали. Слышно было, как хлюпает о борт волна и падают из крана умывальника капли воды – кап…, кап…, кап….

Хлопнул, закрываемый командиром, входной рубочный люк и смачно шмякнула запорная кремальера. Завертелись гидравлические приводы машинок клапанов вентиляции концевых групп балластных цистерн. Ш-ш-шух…, заполняя цистерны, вода через открытые клапана вентиляции вытесняла воздух. Корабль грузно осел, но удерживаемый положительным запасом плавучести цистерн главного балласта средней группы, самым малым ходом под электромоторами следовал пока над водой. Подводники со специальными ключами замерли у приводов клапанов вентиляции, готовые их открыть вручную в случае отказа гидравлики. Ещё раз, только напористей и быстрей курсанты уловили «ш-ш-шух!» - это заполнялась водой средняя группа балластных цистерн.

Ощущая, как палуба проваливается и уходит из-под ног, а центр тяжести тела перемещается вверх к горлу, курсанты услышали информацию, что лодка погрузилась на перископную глубину и продолжает погружаться далее на глубину 40 метров. Вытряхивая остатки воздуха из цистерн, открылись и снова закрылись клапана вентиляции. Лодка с приличным дифферентом на нос начала уходить на заданную глубину. С увеличением глубины прочный корпус слегка потрескивал. Стрелка глубиномера остановилась на отметке 40 метров. Дифферент заметно выровнялся и по мере приведения плавучести корабля близко нулевой остановился на отметке 0,5 градуса на нос.

По боевой готовности №2 подводной старшина 4 отсека с ведёрком в руках проследовал в трюм, открыл пробный краник на патрубке центробежного насоса трюмной системы и забортная вода тонкой струйкой побежала в ведро.

Товарищи Антона уже знали, что эту воду по 40 грамм, в соответствии с метражом глубины погружения, подчиняясь негласной традиции посвящения в подводники, нужно выпить каждому. Морская вода - вода, как вода солёная, в последующей службе Антону не единожды невольно в различных ситуациях приходилось ощущать её вкус, но первые свои 40 граммов он запомнил на всю жизнь.

Уже полноправными подводниками в подводном положении курсанты пообедали калорийной пищей автономного пайка и, ошкуривая полученную на обед тараньку, делились впечатлениями.

- Вообще: и жизнь хороша, и жить хорошо, но хорошо жить лучше! – поглаживая живот, высказал своё мнение Володя Сергачёв. – Доложу я вам, что кормёжка в море на этом пароходе гораздо вкусней и лучше чем на берегу.

- И не качает! Под водой тихо, как в склепе, - то ли жалуясь, то ли одобряя, выложил свои наблюдения Фомочкин.

- Ша, не гневи бога! Можно подумать, что склеп твоя родная хата! Туда, брат ты мой, заносят вперёд ногами. И музыка в твою честь в последний раз играет. Сюда же мы своими ножками зашли и, дай боже, выйдем! Эта железная коробочка нравится мне всё больше и больше. Так что, ребята, дышите глубже! – посоветовал одессит Овчинников.

- Ага, дышите, хлопцы, пока можете, кислород-то тю-тю! Это на земле в рай на чужом горбу въехать можно. Здесь же и бумажка, и табачок для всех общие, - с сожалением подытожил Роб Марк.