Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская Страница 68

Дарина робко шагнула в камеру. Она не спускала глаз с Илария. Урош вспомнил наконец про неё и замолчал. Почувствовав в его молчании приглашение что-нибудь сказать, Дарина сглотнула и выдавила:

– Ты как тут?

– Нормально, – пожал плечами Иларий.

– Мы тебе поесть принесли.

– Спасибо.

– А спишь ты где? – не удержался Урош. – Прямо на полу?

– Здесь не гостиница, Урош, – грустно улыбнулся Иларий.

– Да-да, – убито закивал старый артист. – Вот плащ, потеплее будет.

– Вы как? Отец?

– У нас всё отлично, – Урош, казалось, вот-вот расплачется. – У Пармена теперь будет настоящий театр. Ему Король…

Он сделал неопределённый жест рукой и замолчал.

– Тебе что-нибудь нужно? – пришла ему на выручку Дарина.

– Ананасы, – Иларий снова попытался улыбнуться, – и эти… Как их…

– Устрицы, – чтобы сказать это, Дарине пришлось сделать над собой усилие. Но на улыбку сил уже не хватило.

– Вот. Точно. Здесь почему-то не подают.

Иларию, как ни странно, хотелось, чтобы они поскорее ушли. Глядя на Дарину, он вдруг отчетливо осознал, что не испытывает к ней никаких чувств, и внезапно понял, что вся его безумная любовь – это всего-навсего ловкий приворот. Каким он был ослом!

Дарина поёжилась под его взглядом, попыталась сохранить спокойствие, но не выдержала и стремительно выбежала камеры. Не попрощавшись. Ничего не объяснив.

Для чего она пришла сюда? Чтобы убедиться, что потеряла его? Могла бы и сама догадаться. Слёзы душили её.

Недоумевающий Урош нагнал её уже на улице. У него хватило такта ни о чём не спрашивать, хотя не удалось стереть с лица беспокойство. Он усадил девушку в карету, в которой они вместе прибыли – она, верная данному ему слову, заехала за ним, направляясь в тюрьму, – а сам отправился домой пешком.

Дарина, кажется, не заметила этого. Как не замечала ничего вокруг.

Карета ехала по оживленным улицам, то и дело встречались небольшие группы людей, возбуждённо обсуждавших последние новости; стражники курсировали по городу, высматривая, нет ли где беспорядка, неугомонные мальчишки то и дело с криками пробегали мимо окон кареты, боясь пропустить что-нибудь интересное; солидные обыватели – обладатели больших домов, и те не ограничились рассматриванием улиц из окон, а стояли возле своих ворот, время от времени переговариваясь друг с другом. Словом, казалось, что все жители Столицы в этот день покинули свои дома. Впрочем, и погода этому способствовала: весна будто бы сорвалась с поводка, она словно почувствовала, что никто больше не будет мешать зиму с летом, и буйно пустилась восстанавливать свои права – солнце прочно водворилось на бесконечно синем небе; воздух, как говорят, «пах весной», птицы носились в поднебесье, словно опьянев от неожиданного счастья. Но Дарина ничего этого не видела, у неё в душе была зима и надежды на то, что она когда-нибудь закончится, не было никакой.

Забившись в угол кареты, она захлебывалась рыданиями. Она его потеряла! Навсегда. Он всё понял. И он её ненавидит. Ни о чём другом думать она не могла, только эти мысли крутились в её голове. И опомнилась она лишь тогда, когда слуги распахнули дверь кареты и она увидела перед собой королевский Дворец. Она снова вернулась сюда!

Слуги с застывшими улыбками ждали, но Дарина продолжала сидеть. Что это: случайность? Рок? Судьба? Удивительно, но, увидев Дворец, Дарина вдруг успокоилась. Словно поселившаяся в ней зима намертво сковала все чувства. Боль и отчаяние сменились ледяным спокойствием. Её жизнь была кончена, она потеряла всё: дом, отца, любовь. Отцу уже не поможешь. Но Иларий был жив, и от неё зависело, останется ли он в этой страшной тюрьме. Именно от неё. Только от неё.

Да, она не зря вернулась во Дворец. Она знала, как должна поступить.

Дарина вышла из кареты и уверенным шагом направилась к воротам Дворца.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

совсем последняя, потому что всякая порядочная история должна заканчиваться свадьбой.

Свадьбу назначили через день. Король, получив от Дарины вожделенное согласие, готов был в ту же минуту сочетаться с ней браком и только огромным усилием воли заставил себя отложить бракосочетание на день. Невесте необходимо было время для того, чтобы прийти в себя, и, в конце концов, надо было подготовить наряды (о том, чтобы сшить новые, конечно, и речи быть не могло) и праздничный стол. Все дворцовые повара тут же принялись за дело. Все вещи Дарины в тот же день перевезли в её покои во Дворце – чтоб не было причины хоть на минуту его покинуть. Но она и не пыталась. Ей стоило больших трудов сказать Королю это страшное слово «да», и сразу после этого она впала в апатию, и ничего её уже не интересовало.

Король же, напротив, стал непривычно деятелен и энергичен. Он без устали бегал по Дворцу, раздавая распоряжения, и за короткое время уморил всех слуг так, что они еле стояли на ногах. Глаза его светились огнём, движения стали уверенными. Казалось, он помолодел на двадцать лет.

Ему пришлось выдержать яростный напор Селена, который, прослышав про намечающуюся скандальную свадьбу, тут же примчался отговаривать счастливого жениха. Но и из этого испытания Король неожиданно вышел с честью. Все угрозы ворожея отскакивали от него, как горох, все увещевания благополучно пролетали мимо, а лишь только Селен упомянул Дарину в недостаточно почтительный форме, Яков впал в такую ярость, что обескураженный ворожей поспешил ретироваться.

Всю ночь Яков не сомкнул глаз. Он вспоминал Кадрию, те дни, что они провели вместе. И ту ночь. И, как ни странно, эти воспоминания уже не причиняли ему такой боли. Кадрия в его мечтах постепенно превращалась в Дарину, и Король уже вовсю планировал их совместную жизнь. Он станет самым лучшим мужем на свете. Он не смог сделать счастливой Кадрию – так сделает счастливой её дочь. И сам он ещё не старый, для него ещё не всё потеряно, он ещё будет счастлив. После стольких лет безысходности и душевных мук судьба наконец улыбнулась ему. В его сердце возрождалась любовь, которую у него когда-то украли.

В день свадьбы Король проснулся до зари и два часа проторчал возле зеркала, потом побежал в парадную залу проверить, всё ли готово. Потом долго и тщательно облачался в свой лучший наряд. И всё же, когда он, полностью экипированный, благоухающий, сверкающий прибыл в парадную залу, где ему предстояло встретиться с невестой, было ещё очень рано. Яков не осмелился беспокоить Дарину, понимая, что ей надо гораздо больше времени на приготовление, и принялся терпеливо ждать. Неоднократно он порывался отправить кого-нибудь из слуг узнать, когда она прибудет,