Юрий Уральский - Поиск-90: Приключения. Фантастика Страница 7

— Хорошо, — кивнул я. — Где ты будешь жить?

— В доме Терентьева. Он дал мне записку к матери. Но Кудряшов просил ничего от нее не скрывать. Рассказать все, как есть.

— Правильно, — поддержал Ханов. — С матерью играть в прятки непорядочно. А встречу Кривому лучше всего назначить на автовокзале. Там всегда полно народу и нам будет легче взять его под контроль.

— А почему ты думаешь, что нам придется с ним валандаться? — усомнился я. — Задержим сразу после встречи.

— Не знаю, не уверен, — возразил Колесов. — Мы прикидывали и так, и этак… Не стыкуется. Слишком нелогичное убийство. Без всяких видимых мотивов. Потом возраст… Круглова старше Кривого более чем на двадцать лет. Несудима. Не привлекалась… Пути-дорожки их вроде бы не пересекались.

— Ладно, — подвел я итог. — Возьмем над ним шефство. А там… Не будем загадывать. Не люблю.

— Тогда поехали звонить, — предложил Колесов.

На автовокзале было шумно и многолюдно. Подходили и отходили автобусы, спешили пассажиры, короче, стояла обычная неразбериха и суета.

В редком свете фонарей мы видели, как Колесов слегка расхлябанной походкой прохаживался по привокзальной площади. Его рослая фигура заметно выделялась в снующей толпе.

В машине нас было трое: мы с Хановым и инспектор уголовного розыска Патрушев, выделенный нам в помощь Пискуновым. Сам Пискунов остался в отделе для координации действий и установления связника, которому звонил Колесов, договариваясь о встрече с Кривым. Телефон, как выяснилось, принадлежал сразу двум пионерским лагерям: «Горняк» и «Металлург». В который из этих лагерей звонил Колесов, мы пока не знали.

— Пройдемся, — предложил я Ханову. Мы вышли из машины.

Часы на здании вокзала показывали пять минут седьмого.

— Веселенький будет вечерок, — без всякой связи сказал Ханов.

— Накаркаешь, — обозлился я. — Смотри лучше в оба.

Внутри вокзальчик был маленький и тесный. Очередь, состоявшая из двадцати-тридцати человек, толклась у кассы. Никого, похожего по приметам на Кривого, не было. Прошло уже пятнадцать минут, как мы торчали здесь.

— Не придет, — почему-то шепотом произнес Ханов.

Фигура Колесова маячила возле пивного ларька.

— Обойдем площадь, — предложил я.

Мы разошлись в разные стороны. Народ сновал туда-сюда. Толпа то редела, то снова заполняла привокзальную площадь.

Прошло минут сорок.

На Кривого я наткнулся неожиданно. Он стоял в тени дома и внимательно разглядывал площадь.

Я узнал его сразу, как будто был знаком с ним раньше. На нем было надето все то же добротное кожаное пальто, на голове красовалась дорогая меховая шапка.

Ханов тоже заметил Кривого.

— Предупреди Колесова, — сказал я. Ханов исчез в толпе.

Колесов подошел к Кривому ровно в восемнадцать пятьдесят пять. Мы с Хановым, сидя в машине, наблюдали за ним. Народ на площади слегка поредел, и не имело смысла маячить на глазах у Кривого.

Колесов стоял к нам лицом, отчаянно жестикулируя и рассыпая искры с сигареты, зажатой меж пальцев. Кривой молча слушал, слегка склонив голову набок и внимательно глядя на Колесова снизу вверх.

Неожиданно Кривой взял Колесова за рукав телогрейки и что-то сказал ему. Колесов кивнул. Мы следили за каждым движением Кривого, готовые в любую минуту прийти Колесову на помощь.

Так стояли они, переговариваясь, минут пятнадцать. Наконец Кривой резко отошел в сторону и, не оглядываясь, пошел прочь.

— Все, я за ним, — сказал я Ханову. — Связь через Пискунова.

Кривой уверенно шел по центральной улице. Дойдя до автобусной остановки, посмотрел на часы.

Автобус пришлось ждать не менее тридцати минут. На нем Кривой доехал до железнодорожного вокзала и, купив в кассе билет, сел на диван в зале ожидания. Так прошло три часа.

Времени было уже около двадцати трех часов, когда Кривой решительно поднялся и вышел на перрон. Постояв некоторое время в раздумье, он направился к стоявшему напротив вокзала товарному составу. Пройдя вдоль него, Кривой подошел к локомотиву и о чем-то поговорил с машинистом. Получив, очевидно, интересующую его информацию, повернул обратно. Я, находясь на противоположной стороне, видел лишь ноги Кривого, мелькавшие под вагоном.

Вдруг состав дрогнул и, лязгнув буферами, медленно тронулся. Кривой, выждав мгновение, прыгнул на ближайшую вагонную площадку. Я с тревогой наблюдал, как товарные вагоны проносятся мимо, и не видел ничего, за что можно было бы зацепиться. Состав все быстрее и быстрее набирал скорость, обдавая снежной колючей пылью, летящей из-под колес. Наконец, когда со мной поравнялся последний вагон, я, как утопающий за соломинку, ухватился за его поручни и с большим трудом запрыгнул на ступеньку.

Поезд уже набрал ход. Миновал станцию Гора и свернул на запад. По обеим сторонам железнодорожного полотна чернел лес. Промелькнули какие-то домики и снова лес.

Минут через двадцать впереди показались огни полустанка. Поезд, не замедляя хода, грохотал мимо. Я, высунувшись с тормозной площадки чуть ли не наполовину, внимательно следил, будет ли Кривой прыгать. Но поезд миновал полустанок, а Кривой не подавал признаков жизни. Я было совсем успокоился, но, когда состав углубился в лес, от вагона неожиданно отделилась фигура человека. Медлить было нельзя, и, оттолкнувшись от ступеней площадки, я прыгнул на противоположную сторону.

Кривой, утопая в снегу, шел по направлению к поселку.

Поселок оказался небольшим. Со всех сторон его окружал еловый лес. Улицы освещались редкими фонарями.

У одного из домов Кривой остановился, поднялся на открытое крыльцо и без стука вошел в дверь. В окне вспыхнул свет.

Постояв минут пять за углом дома, я пошел искать место, откуда можно было позвонить Пискунову и вызвать машину. Пройдя метров пятьдесят, я оглянулся. В окне по-прежнему горел свет.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец вдали послышался шум двигателя, и в конце улицы, хорошо видимая в свете луны, появилась милицейская машина. Свернув за какое-то строение, она остановилась. Я пошел навстречу.

В машине находились Пискунов, Ханов и инспектор уголовного розыска Патрушев.

— Как он? — спросил Пискунов.

— Бодрствует. Вон видишь, свет горит. Его дом.

— Странненькое дельце, — сказал Ханов. — Один?

— Вроде бы да, — кивнул я. — Что с Колесовым?

— Ничего особенного, — ответил Ханов. — Много спрашивал о Терентьеве. Нервничал.

— Мне тоже показалось, что Кривой ведет себя очень нервно. Он очень долго сидел на вокзале, словно бы решался на что-то. Пропустил две электрички. А потом, как угорелый, рванул на товарняк.