Дмитрий Биленкин - Искатель. 1983. Выпуск №5 Страница 7

И решай сам — хорошо это или плохо. Только не утешай себя мыслью, что черепахи долго живут… Все больше ничего не могу сказать… Я истощился с вами, — оставьте меня… Надолго оставьте… Эти сутки я не буду работать, Михаил…

За окнами занимался серый рассвет.

— И не забудь купить яйца, — тихо добавил он после паузы. — Жена просила напомнить…

Сергей ПАВЛОВ

МЯГКИЕ ЗЕРКАЛА[1]

Фантастический роман

ЧАСТЬ II

1. ЖИВ-ЗДОРОВЫ

Меф Аганн изнемогал в борьбе с глухотой. Отчаянно отбивал первые натиски Мертвой Тишины, сопротивлялся ей, теряя силы. Все тело участвовало в этом сопротивлении — каждая мышца, каждый нерв…

Тобольский наверняка заметил его усилия и был, должно быть, напуган. Мальчик не из пугливых, но как этот смелый мальчик смотрел, когда уходил!.. Ничего, пусть теперь смотрит. И пусть не питает никаких иллюзий.

Еще немного продержаться — увидеть старт «Казаранга». Знал: если накатит Мертвая Тишина — с глазами начнет происходить какая-то чертовщина и он ничего не увидит, кроме глянцево поблескивающего пространства и отвратительно-желтой пены…

— Не возьмешь!.. — процедил он сквозь сжатые зубы и отработанным многолетней практикой своеобразным усилием воли отогнал очередные приступы глухоты. Его корежило и трясло.

Почти бессознательно он отшвырнул куда-то надувное кресло, с хрипом набрал полные легкие воздуха и едва не захлебнулся в надсадном крике. Противно, мерзко. Но помогает, если нужна отсрочка. Уже помогло… Хорошо, что здесь некому слушать.

Он немного расслабился. Сердце стучало где-то возле самого горла, но в целом… Ничего. Сносно. Тяжесть в затылке осталась. Наплевать. Все равно не отпустит, пока это не кончится… Он вытер ладонью лоб. Ладонь блестела. И в холодильник не надо. Сегодня все пойдет как по маслу. С блеском… Сегодня это ведет себя слишком напористо. Налетает как шквал. Ну, естественно. Близость Пятна. Предгурмие… «Вот и еще один термин, — подумал Аганн. — Не закипел бы там на Япете этот проклятый котел раньше времени. Предгурмие…» Он обвел командную рубку воспалившимися глазами. В ушах стоял гул. Даже воздух, казалось, пропитан гулом и блеском.

Он посмотрел на темный Япет и увидел фиолетовую струю тормозного импульса «Казаранга». Придерживая гирю-затылок рукой, боясь наклониться, он коленом придвинул кресло к штурманскому ротопульту, сел и включил информавтоматику.

— Отлично, парень, отлично… По всем параметрам оптимально выйдешь к Пятну. Мягкой тебе посадки!

Он попробовал вызвать борт «Казаранга» на связь. Андрей не ответил. Полная радионепроходимость.

Меф вздрогнул. Представилось, будто со стороны кто-то отчетливо произнес: «Ты зачем отпустил его туда одного?»

Ощутив внезапную нехватку воздуха и толчки большого, тяжелого сердца, Меф рванул застежку у горла. «Одного. Без связи. На старой машине. И это Пятно!..»

Он вскочил, покачнулся. Ноги слушались плохо. Знакомое онемение в бедрах. Затылок… О-о, черт, затылок! Плечи, спина. Отковылял к пилот-ложементу, опустил себя на сиденье, упираясь в желоба подлокотников немеющими руками. Словно оправдываясь, быстро забормотал:

— Я не смог бы его удержать. И никто не смог бы. Не было смысла и пробовать. Все обойдется… Он смел и умен, этот мальчик, первый пилот роскошного сверхкорабля, внимателен и осторожен. Расчетливо осторожен. И знает, что такое гурм. Теоретически, правда, но… не беда. Элдер и остальные заплатили жизнью, чтобы о гурме знали только теоретически. Одно плохо: Андрей ушел в десант без напарника… Не беда. Сутки продержится — а там подоспеют профессионалы.

Горизонт Япета охватила тонкая золотистая линия. Вспыхнул и тут же увяз в защитных слоях светофильтров первый луч Солнца.

Судорожно цепляясь за подлокотники, он поднялся и с трудом отковылял на ватных ногах от пилот-ложемента, чтобы в припадке не поломать чего-нибудь на ротопультах. Голова была чужая. Не голова — набитая льдом и снегом подушка. В груди тяжело просыпался вулкан. Тело все еще рефлекторно сопротивлялось, однако Меф знал, что теперь, даже если бы он захотел, ничто не поможет — хоть влипни в какой угодно экран двумя ладонями сразу. Он с тревогой прислушивался к непонятной ему самому буйной мобилизации скрытых сил организма. Сердце — бурлящий котел. Десять бурлящих котлов. Сотни раз проходил через это, а привыкнуть не может. В такие минуты ему всегда было страшно. Сегодня — особенно. Чувствовал: сегодня пружина натянута до отказа.

Что-то холодное налетело шквалистым ветром и, оглушив тишиной, умчалось куда-то. Возвращаясь, плеснуло в глаза жидким стеклом. Снова умчалось с тем, чтобы вернуться обратно уже заметно быстрее. Как циклопический маятник с затухающими колебаниями. Сердце бешено колотилось, мозг словно бы проносился туда и обратно сквозь глянцево-студенистую звуконепроницаемую среду. Со всех сторон повалила громадными хлопьями отвратительная желтая пена. Не самое страшное. Вот сейчас… «Маятник» замер — ледяные пальцы удушья и ужаса грубо сдавили горло, что-то вязкое мягким ударом заставило сердце остановиться на полном ходу. И откуда-то из невообразимого далека распространилась, заполняя собой весь космический мир, всеохватная Мертвая Тишина…

Плотно увязнув в удушливой глубине волны вселенского безмолвия, он разглядывал призрачный мир, наполненный необъяснимо прозрачными блеском и пеной, и чувствовал, что умирает, и какая-то крохотная частица ясности в замутненном, но не желающем умирать сознании тщетно силилась воссоздать в полуугасшей памяти хотя бы какой-нибудь звуковой образ. Нет, звуковая память ампутирована полностью, и это почему-то ужасало больше, чем просто смерть…

Мертвая Тишина сменилась звонкой многоголосицей, и это привело его в чувство. Меф приоткрыл глаз (второй почему-то не открывался). Розовая пелена… Он лежал на чем-то жестком животом вниз, уткнувшись правой щекой во что-то мягкое, розовое. В измученном теле засела тупая боль, как бывает после чрезмерной физической перегрузки. Он пытался сообразить, где он и что с ним. В ушах стоял звон. Тусклый розовый свет (или цвет?) казался знакомым… А, ну конечно — кресло! Значит, просто шлепнулся на пол. Голова — на спинке опрокинутого надувного кресла. «Трудно сегодня ты из меня выходишь, Жив-здоров…» — подумал Меф, опуская веки. Двигаться не хотелось, но подмывало узнать, кто именно сегодняшний «новорожденный». Хорошо, если бы это был Юс. В последнее время почему-то чаще других наведывался Мстислав.