Йен Лоуренс - Грабители Страница 7

— В Лондон. — Я подобрал горсть гальки и швырял по одному камушку в волны. Шесть бросков, прежде чем Моган снова заговорил.

— Вы должны были войти с ночным приливом? Он должен был встретить бриг на пристани?

— Нет.

— А как?

Я запустил еще одну гальку.

— Он был на борту.

И тут Моган положил ладонь мне на спину, между лопаток, как будто собирался столкнуть меня с края.

— Он утонул при крушении? — предположил он.

Не отвечая, я судорожно вздохнул. Меня трясло. Рука Могана надавила сильнее, затем он внезапно ее убрал. Должно быть, подумал, что я плачу.

— Извини,— сказал он.— Оставим это. Позже ты расскажешь мне всю правду.

Что он имел в виду? Знал ли, догадывался ли, что отец жив, когда говорил о винных бочках? О чем бы ни шла речь, я был рад отсрочке. Он влез в седло, и я, выкинув камушки, тоже вскарабкался на лошадь.

Было уже поздно. Солнце почти село, наши тени неслись далеко впереди вдоль дороги. Потом свернули в сторону, когда Моган сошел с дороги на тележную колею, уходящую в пустошь.

Мы пересекали огромное пространство, тропа извивалась во всех возможных направлениях, небо на западе посинело. Тени сгустились настолько, что казалось, что перед каждой расположено обширное мрачное озеро, готовое нас поглотить. Я помнил про ворон, помнил про Томми Колвина, который поднимался над болотами с глазами, болтающимися поверх щек. И думал об отце, спрятанном в потайном месте, известном лишь Обрубку.

Вдруг Моган остановил лошадь.

— Вон там Галилея, — произнес он тихо и торжественно. — Я всегда останавливаюсь здесь на мгновение. Лучший вид по эту сторону Плимута.

— Где?

— Вон там, впереди. — Он поднял руку и показал.

Мне пришлось наклониться, чтобы выглянуть из-за него. И действительно, я увидел освещенные окна белого дома, вдвое большего, чем наш в Лондоне. За домом виднелась небольшая хижина и маленькая конюшня. Дом окружали ряды кустарниковых изгородей, расположен он был в долине, по которой протекал ручей, и так хорошо укрыт от морского ветра, что дым, выходящий из трубы, обрамлял ее венком.

Моган двинул лошадь шагом. Скрипнув седлом, он слегка повернулся ко мне:

— Мне нравится здесь. Достаточно далеко от моря, чтобы почти не слышать прибоя, но достаточно близко, чтобы расслышать пистолетный выстрел.

Прежде чем я смог понять смысл такого своеобразного измерения расстояний, он заговорил снова:

— У Мэри уже готов ужин. Она отлично готовит. — Мы миновали живую изгородь. Ворот не было, дорога просто заканчивалась у дома. — Если нам повезет, получим пирог с глазами.

— Это что?

Саймон Моган потряс головой.

— Ты утверждаешь, что живешь в Лондоне, и не знаешь! Это рыбный пирог, парень.

Он легко, по-юношески соскользнул с седла. Я спрыгнул рядом с ним.

— Эли! — крикнул он. — Черт его дери. Где ты, Эли?

Из хижины шаркающей походкой вышла шатающаяся фигура, похожая на кусок старой колбасы, тонкая, коричневая и скрюченная. Руки человека были за спиной, и он прогибался при ходьбе так, как будто его кто-то подталкивал. Посмотрев на меня, он ничего не спросил и без единого слова увел лошадь к конюшне.

Моган хлопнул меня по плечу:

— На Эли страшно смотреть, но с работой он справляется. Говорить с ним не пытайся, у него нет языка. — Он повел меня к дому.

— Нет языка?

— Ужасное дело. Гадкий случай.

Дым пахнул торфом и стлался по земле, как морской туман. Он мягко окутывал наши ноги, пока мы поднимались на крыльцо, затем проник вместе с нами в дом. При входе я остановился.

Я бывал во дворцах и замках. Но нигде я не видел такой роскоши, как в доме Саймона Могана. Весь пол помещения, которое представляло собой гостиную, покрывал громадный персидский ковер, половина которого была закрыта еще одним ковром, вдвое толще. В середине находился круглый стол, сделанный из корабельного штурвала. Его окружали кресла с высокими спинками, обитые плюшем и кожей. На полированной поверхности стола возвышались великолепные кубки из серебра и хрусталя, множество искусно выполненных сосудов. Стены украшали носовые фигуры судов, как в других домах охотничьи трофеи. Возле углового окна — судовой сундук с круглой крышкой. Повсюду, на всех полках и плоских поверхностях, расставлены золотые статуэтки, резные и мозаичные изображения, шкатулки, инкрустированные перламутром и драгоценными камнями. И это было лишь одно помещение дома. Сквозь дверной проем я увидел обеденный стол, установленный на стволы пушек.

Моган засунул большие пальцы за пояс.

— Все, что здесь находится,— самодовольно сказал он, — пришло с моря.

— С кораблекрушений, — уточнил я. Он сжал мое плечо и улыбнулся.

— Совершенно верно, парень. Море — богатая кладовая.

Это пояснение меня сильно разозлило. За каждую стоявшую в его комнатах безделушку заплатил жизнью моряк. Его роскошь куплена зарытыми в болотах трупами. Я стряхнул с плеча его руку и отвернулся.

— В чем дело? — спросил он. — Вижу я, Джон Спенсер, что ты рассердился.

Я не смотрел на него. Я стоял не двигаясь, но меня опять трясло.

— О, понимаю, — сказал он. — Конечно, ты видишь вещи с другой стороны. — Он снова прикоснулся ко мне, пальцы его были на моей спине. — Хорошо, я задам тебе вопрос. Я, что ли, направил эти суда на камни? Я ошибся в расчетах или сбился с пути штормовой ночью? Нет, не я. Тогда почему...

— Вы устроили крушение «Небесного Острова»,— сказал я ему. Я выпрямился и глядел ему прямо в глаза. — Вы использовали ложные маяки, чтобы заманить нас...

— Кто тебе это сказал? — Он вонзился в меня взглядом коршуна. — Кто тебе сказал, что были ложные огни?

— Я видел их сам.

— Ты ошибся.

— Нет, не ошибся. Они заманили нас ложными огнями, а потом всех убили. Калеб и другие. Они убили каждого.

— Ты в этом уверен? — спросил Моган. Его пальцы теперь не просто прикасались ко мне, они вонзились в меня, как когти. — Ты точно знаешь, что они убили всех, кроме тебя?

Его лицо, прежде такое благодушное, стало хищным и свирепым, как у льва. Белая слюна пузырилась в уголках рта. Он тряхнул меня:

— Ты уверен?

Вдруг раздался звук, похожий на хлопок, и девичий голос резко проговорил:

— Дядя Саймон, ты его испугал.

Его лицо мгновенно изменилось, гнев сменился добротой. Отвернувшись от меня, Саймон Моган уже улыбался, словно ангел.

— Мэри, — сказал он.

Девушка была красавицей. Сильная и смуглая, она стояла в дверях со скрещенными на груди руками. Она была моего возраста или чуть младше. Волосы ее, освещенные светом лампы, выглядели так, как море выглядит на утренней заре.