Александр Бруссуев - Прощание с Днем сурка Страница 7

Мой ищущий взгляд перехватили две миниатюрные и очень колоритные девушки, подбежали ко мне, подхватили за локотки и заворковали на хорошо поставленном английском: «Наша туристическая фирма поможет вам оценить всю прелесть Перу: памятники культуры и старины, охрана, национальная и североамериканская кухня, массаж и лучшие девушки. Все, ну просто все удовольствия за вполне умеренную плату». Девушки были до того симпатичными и прекрасно сложенными, что казались неестественными, какими-то пластиковыми или резиновыми. Именно в этот момент мой взгляд с поволокой наткнулся на хмыря, похожего на очень грустного и потрепанного жизнью Адриано Челентано. Глаза, как у ослика Иа, да вдобавок сильно побитого медведем и свиньей, бессмысленно смотрели перед собой: он созерцал себя изнутри. Пес бы с ним и его вселенской печалью, да на уровне, как бы так помягче выразиться, живота он держал картонку от ящика каких-то фруктов, на которой среди пятен от сока догадывалась надпись: «m/ v Ellemere». Мою фамилия переписать он был не в состоянии, в названии судна пропустил букву. Гад, как я его только заметил!

Почему вот эти две милые искусственные перуаночки не мои агентессы? Чего, у компании денег не нашлось на достойную встречу? Прислали вот этого ханурика за пару сольдо. Но делать нечего, я извинился перед дамами на русском языке, что привело их в некоторое замешательство, показал пальцем на своего будущего гида. Девушки от души рассмеялись, пожелали мне удачи и побежали ловить старых пузатых североамериканских толстосумов.

Мой агент в лице никак не изменился, когда я предстал перед ним во всей своей северной красе.

— Паспорт, пожалуйста, — невнятно пробормотал он.

Старательно перелистал мой документ страничку за страничкой. Потом кивнул и предложил следовать за ним.

На улице народу было еще больше, агент указал мне на микроавтобус, куда я и забрался со всеми своими пожитками. Он сел за руль и начал со мной разговор. Сначала мне показалось, что он говорит на каком-то местном языке, поэтому, исхитрившись, вставил «нон компренде». Челентано внимательно оглядел меня и спросил: «Нон абла инглиш?» Значит, он со мной до этого на английском языке разговаривал. Почему же, черт побери, я не понял ни единого слова?

— Вы говорите на английском? — очень внятно, выделяя каждое слово, поинтересовался я.

— Да, — ответил он и снова разразился набором звуков.

На сей раз мне удалось выявить изюминку произношения перуанского лингвиста. Он говорил очень медленно, делая паузы не только между словами, но и между слогами. Постепенно весь смысл его речи начал доходить до меня. Так как сейчас пять утра, то мы едем в гостиницу, но вовсе не за тем, чтоб там остановиться. Там в ожидании меня остановился повар на наш пароход, мы заберем его и через час отправимся в порт Писка, где судно уже грузится на Аргентину.

Меня великодушно за счет компании напоили ароматным кофе с тортом в баре отеля. Не в силах бороться со сном, я забрался в салон микроавтобуса и был таков. В смысле, каков был в самолете большую часть времени, пока летел сюда. Проснулся я спустя пару часов, когда мы уже вовсю мчались вдоль океана мимо занесенных песком гор. Поодаль сидел коренастый круглолицый человек в легкой майке и шортах. Он заулыбался всем своим лицом: и ртом, и глазами, и даже ушами, увидев, что я начал подавать признаки жизни.

— Ну, шо, выспался? — мягким голосом поинтересовался он. И тут же протянул мне свою, величиной со сковородку, ладонь. — Олег. Повар. С Ялты.

Я представился, и Олег сразу начал рассказывать, как добирался сюда, мечтать, как мы по окончании контракта, счастливые, улетим по домам, беспокоиться, как нам на судне придется работать, что артист Михаил Пуговкин живет по соседству от него, что если бы не учеба детей, давно бы бросил этот флот и варил бы раков у Ласточкиного гнезда. Слушать его было забавно, перебить невозможно.

Летел он с Киева через Париж, поэтому добрался еще вчера вечером. В аэропорту Де Голля перед регистрацией посчастливилось оказаться в таксфри магазинчике на дегустации виски Чивас Регал: семилетней выдержки и двенадцатилетней. Продавец куда-то вышел, у лотка с бутылками никого не обнаружилось, поэтому Олег сначала глушил двенадцатилетнее маленькими пластиковыми стаканчиками, запивая семилетним и заедая лежащими тут же орешками. А потом просто вылил газировку из бутылки в цветочный горшок с искусственными цветами и наполнил ее, постоянно оглядываясь, обоими сортами виски. Бутылочки аккуратно опустил под лоточек и улетел в Лиму. Полет прошел незаметно.

— У меня тут еще на пару глотков осталось, давай за встречу!

И мы добили остатки коктейля, а тару засунули под сиденье.

— Потом сдаст, — кивнул он в сторону унылого водителя. — Ну шо за страна, нищета и бандитизм. Да здесь везде так! Зазеваешься — обокрадут и спасибо, если не убьют. Или вон собаки покусают. — Он кивнул в сторону тощих псов неопределенного окраса, которые зубами, руками, ногами и хвостами стаей истязали на обочине не знамо кого. — Вот, блин, не приведи господь здесь надолго задержаться!

Незаметно вырисовалась та самая Писка, где нас томительно ожидали парни, отработавшие свой срок. Вот счастливцы!

Ну а дальше — морские рабочие будни. Ни роздыха, ни продыха — одна морская тоска. Подымаешься из машинного отделения в крайне удрученном состоянии духа, зайдешь на камбуз побеседовать. А там повар экстра-класса колобком от плиты к холодильникам катается. Даст в руки бутылочку ледяного пива и добавит тоненьким голосом:

— Ну, шо? А у нас на флоте так!

Добыл где-то в Аргентине здоровую такую витую медную дудку. Как наш пионерский горн. Однажды ранним утром, разминаясь на ютовой палубе, я чуть за борт от страха не выпрыгнул. Внезапно раздался звук, будто не полностью убитый ишак молит о пощаде во все свои ослиные легкие. Когда я обнаружил источник этих нравственно высоких нот, то Олег (а это был именно он) уже более менее узнаваемо выводил «Мой путь» Фрэнка Синатры.

— Ну, шо? А у нас на флоте так! Играл я на дуде в Краснознаменном Северном флоте. Мичмана рыдали! Будил экипаж за здорово живешь!

Мог Олег и в машине помочь, во всяком случае, говорил, что при необходимости готов оказать всякую посильную помощь. Работал когда-то в ремонтной бригаде эмиратского плавдока(!). Мастер на все руки.

Как же ты сейчас, неунывающий Олежка?

Пароход интенсивно разгружали нашими же судовыми кранами. Стюарт на системе автоматики отключил предупредительную сигнализацию, которая на его взгляд могла включить аларм по судну. Будем надеяться, что никакая неожиданность со стороны механизмов не привлечет к машинному отделению ненужного внимания.