Юлия Фирсанова - Убить демиурга! Страница 70

— Не сможешь умолчать? — насторожился Эльсор, осмысливая практический аспект реализации способностей видения на альраханской местности.

— Не знаю, — пожала Ника плечами.

Злополучный лист-дарственную она отложила на столик в прихожей и теперь уже машинально вновь крутила ножик до тех пор, пока не сдали нервы у телохранителя, и он не отобрал острый предмет у недотепы, ничего не смыслящей в технике обращения с опасными вещами. Если она, конечно, не касалась вскрытия конвертов.

Видящая глубоко вздохнула и, оглядев всех посвященных в тайну, куда как-то мимоходом-мимолетом вписалась Ила, покаялась:

— Оно говорится само. В один момент я ничего не знаю, а потом мысли сами возникают и на язык лезут, будто сказаться спешат. И я не сразу понимаю, насколько говоримое важно, опасно или секретно. Оно словно сначала на язык попадает, а потом уж до головы доходит.

— На балу не оставлять наедине ни с кем и самим далеко от нее не отходить, — выдал Эльсор инструкцию для брата.

— Да, Глеану обещал быть рядом, — заулыбалась Ника, надеясь порадовать замечательной вестью альсоров. Но почему-то вышла промашка. Эльсор ничуть не развеселился, скорее, помрачнел и дернул уголком рта, будто услышал нечто неприятное для себя.

— Владычица ждет результатов, — напомнил Инзор.

Мужчинам стоило поторопиться и явиться на ковер к Ане, пока та не потеряла остатки терпения и не отправилась на розыск информации заодно с сыновьями. Искра еще был морально не готов продемонстрировать на личном примере, как драгоценная родительница устраивает отпрыскам разнос за допущенные промашки. Перед Никой хотелось представать в наиболее выгодном свете, наверное, чтобы она, принятая в семью, им хоть капельку гордилась.

— Уже уходите? — расстроилась по-настоящему Вероника.

Здесь, в чужом, пусть до некоторой степени и своем (как-никак она написала о нем целых три книжки) мире, именно Гилиана и трое альсоров — Искра, Пепел и Лед — были для нее самыми своими и знакомыми. Рядом с ними было легче принимать сумасшедшие перемены, ворвавшиеся в жизнь, и даже свалившиеся на голову неприятности.

— Мы вернемся, — пообещал Эльсор.

Прихватил руку Ники и, поднеся к губам, коротко, но очень нежно поцеловал в середину ладони. Коже стало горячо и чуть-чуть щекотно. А в серебряном взгляде альсора танцевали загадочные темные огоньки. Медленно, будто вальс или тот самый гаэрон. Хотелось приглядеться получше, узнать наверняка, однако двое уже вышли из покоев. С тихим щелчком закрылась дверь. Только тогда Ника почесала ладошку и огляделась.

Дарет едва заметно усмехался в усы, хоть отродясь и не носил оных, да почесывал горлышко своего живого детектора ядов. Ила, кажется, пребывала в еще большем ступоре, чем новоявленная хозяйка. Теперь, когда не надо было куда-то бежать и немедленно действовать, чтобы спасти чью-то жизнь, горничная могла позволить себе состояние обалдения. Никогда она так близко не была рядом сразу с двумя альсорами Владычицы, а уж как запросто с ними общалась лоана Вероника!

Сама Ника подняла с пола ничуть не возражающую против того, чтобы ее немного потискали, Шотар, и выпалила, осененная блестящей идеей:

— Эй, Ила, а твои мама и сестренка не захотят в дареном особняке пожить, разу уж мне все равно от него не отделаться? Ты же говорила, вы без дома остались.

Горничная онемела, лицо исказилось в странной гримасе. Ника, испугавшись, что сказала что-то совсем несусветно-оскорбительное, хоть и непонятно почему, поспешно продолжила:

— Извини, я тебя не хотела обидеть. Ничуточки! Если не хочешь, то и не надо, считай, я сдуру ляпнула и уже взяла все свои слова обратно. Забыли? А? Ила?

— Я… я, — кареглазка всхлипнула и, опустившись на колени, попыталась поцеловать Веронике руки, — должна бы отказаться, да только не могу, ради них. Не надо назад! Я… мама хорошей кастеляншей может быть, она об особняке позаботится, если позволишь, Ника!

Такого дикого чувства неловкости Ника не испытывала никогда в жизни. Даже когда как-то на втором курсе института заприметила бывшую одноклассницу и поторопилась догнать. Бежала с криком пол остановки, схватила за плечи и, развернув, увидела ошалелое и какое-то брезгливое лицо совершенно незнакомой девушки. Тот случай и в подметки не годился сегодняшнему. Никто и никогда не падал на колени, никто не бил поклонов и не приседал в реверансах (школьные спектакли не в счет). А тут такая же девушка, считай ровесница, плачет, елозит по полу и порывается руки облизать.

Неуютно было ужасно, когда Вероника почти силой — и откуда только эта самая сила взялась — подняла Илу с пола и обняла, смущенно шепча:

— Ну чего ты, не надо так. Все хорошо будет, никогда так больше не делай, хочешь поблагодарить, спасибо скажи и все, а так не надо. Я себя какой-то сатрапкой-рабовладелицей ощущать начинаю. Мы же вроде как подружились, а ты на полу пыль собираешь. Не надо, пожалуйста!

— Спасибо, — воплощая просьбу Ники в жизнь, робко улыбнулась Ила, взмахивая мокрыми стрелками слипшихся от слез ресниц. — Сами Плетельщики Судеб надоумили меня к тебе явиться!

— Кто бы ни надоумил, хорошо сделал! А ты и вовсе замечательно, когда послушалась! — объявила Ника, припоминая странную религию Альрахана, в которой, наверное, в силу почти бесконечных возможностей Владычицы, не было места богам. Лишь Плетельщики Судеб, загадочные незримые создания, выплетали дороги судеб людей. Но сами и только сами люди выбирали, на какую тропу ступить. Конечно, путались и ошибались, как же без того, но никого не винили в своем выборе, который потом, когда истечет отпущенный срок, рассматривался, как единый узор, сообразно красоте и гармоничности коего отпускали его творца в следующую жизнь.

Грохот в коридоре помешал продолжению философско-религиозных рассуждений. Дарет мгновенно насторожился, положив руку на рукоять меча. А Ника удивилась:

— Что за погром, вроде не французская революция на дворе?

После утренней попытки отравления традиционной кашей переселенка Соколова готова была поверить в штурм коридоров врагами. Ну и что, что раньше тут таковых не водилось? Специально для Ники, чтобы жизнь медом не казалась, взяли и завелись, десяток-другой.

— Сидите тут, — спокойно велел наемник девушкам и осторожно выглянул в коридор, теперь, кроме легкого звяканья — остаточных явлений того самого первого грандиозного бума, из коридора дворца доносились еще сочная мужская брань и сдавленные женские всхлипы.

Что бы там ни творилось, на массированную атаку враждебных элементов это никак походить не могло. Почти сразу дверь, за которой скрылся Дарет, вновь открылась, и мужчина вернулся в комнаты с нечитаемым выражением на лице. Вроде бы его спина и загораживала теперь дверь, словно он не рекомендовал девушкам переступать порог, но в то же время загораживала так, чтобы при определенной доле усилий Ника могла просочиться наружу и выяснить все сама, не требуя объяснений, каковых охранник давать совершенно точно не хотел.