Валерий Негрей - Рык Посейдона Страница 71

Девушка стояла к ним спиной и когда они бесшумно подошли к ней, она вздрогнула и, надев тёмные очки, которые держала в руках, повернулась к ним. Не очень полные губы вокруг красиво очерченного ими рта, в сочетании с прямым, чуть припухшим внизу носиком, делали её лицо очень привлекательным.

Молодые люди переглянулись между собой.

— Скажи, Паш! А что там можно увидеть? — они посмотрели в ту сторону, куда только что смотрела незнакомка.

Тот, которого назвали Пашей, скрестил на груди руки и, изобразив на лице задумчивое выражение, продекламировал:

Вижу Москвы златоглавой черты.Вижу Кремля рубиновый свет,но только встают перед нами хребтына которых от пули и крови спасения нет.

Прошу прощения, но это экспромт, — он опустил руки и сделал небольшой поклон. — Позвольте представиться — Павел, — он протянул руку девушке. Она сняла очки и вложила свою узкую и мягкую ладонь в широкую и сильную кисть Павла.

— Наташа!

— А это мой верный и надёжный ангел-хранитель, — Павел повернулся к своему спутнику, — и величают сего отрока, Талгатом.

— А я и не знала, что ангелы на земле такие же бессловесные, как и на небесах!

— Талгат! — словно спохватившись, выкрикнул он и густо покраснел. Он хотел протянуть Наташе руку, но, дёрнувшись, ощутил тяжесть пристёгнутого к кисти дипломата и лишь слегка наклонил голову в её сторону.

— Наташа! — она улыбнулась и слегка дотронулась до его руки кончиками пальцев. — А ваш друг, наверное, поэт и летит в творческую командировку?

Талгат бросил быстрый взгляд на Павла.

— Да! — быстро подхватил тот, — мы представляем Внешторг. Хотим посмотреть, что можно закупать в этой стране.

Она насмешливо посмотрела на обоих, и чуть улыбнувшись краешком рта, сказала:

— Кстати, молодые люди! Вы отвратительно знаете географию. Москва находится прямо в противоположном направлении… Да и что-то вы не очень похожи на лавочников. В дипломате, наверное, валюта?

Они явно не ожидали такого ответа. Первым спохватился Павел.

— А как вы угадали?

— Просто мой муж работал в вашей конторе и ему часто приходилось ездить с таким вот чемоданчиком… А по географии у меня в школе была пятёрка, — улыбнулась она.

— А почему вы сказали — работал?

— Потому, что год назад его не стало, — она надела очки и отвернулась.

— Простите за бестактный вопрос, но мы не знали.

Некоторое время все трое молчали. Первой заговорила Наташа. Она повернулась к ним в вполоборота и сказала:

— Ну, что было, то было, а теперь вот вы будете возить.

Они попытались разглядеть на её лице улыбку, но она уже отвернулась, подставив солнцу своё и без того загоревшее лицо. Переглянувшись с Талгатом, Павел спросил:

— А в Афганистане, что вы делали?

Немного помолчав, она сняла очки и, улыбаясь, с некоторым кокетством в голосе, растягивая слова, сказала:

— Я… работаю… там… хирургом. У вас это профессионально или так… для светской беседы? — она засмеялась. — И запомните на будущее — у нас не говорят — в Афганистане, а — в Афгане… Это всё равно, как в морской терминологии — плавать.

Они почувствовали как кровь прилила к лицу. Наташа стояла к ним спиной и лишь это позволило им мгновенно справиться со смущением от её замечаний.

— Считайте, что профессионально. — Павел сделал ударение на «профессионально». — Просто мы поражены вашей наблюдательностью и хотели проверить свои навыки… Всё-таки едем в недружественную нам страну. — Павел сделал на лице серьёзную мину.

— Ну, как, проверили?… А кто вам сказал, что это плохая страна?… Этот человек либо никогда не был там, либо вообще ничего не знает… Это чудесная страна. Красивая… и народ там хороший. Просто, как говорил мой муж, это не давало кому-то спокойно спать.

Она медленно пошла вдоль бетонки. Талгат с Павлом стояли и смотрели ей вслед. Она шла, чуть покачивая бёдрами аккуратно наступая на шов между плитами, отчего шаг её был похож на ход манекенщицы по подиуму. Раннее солнце просвечивало её тонкую юбку и сквозь неё были отчётливо видны её красивые, длинные ноги. Они невольно залюбовались ею. Но вот она остановилась, и слегка повернув голову, искоса посмотрела на них, словно приглашая следовать за ней. Они сорвались с места и бросились догонять. Талгат поравнялся первым, и заглянув в лицо, спросил:

— А куда вы так спешите? Домой?

— Да…. кажется, сто лет не была там.

— Простите за назойливость…. а где он этот дом?

Она вздохнула и остановилась.

— Москва… Ваш друг хорошо сказал о ней. Он поэт?

— Пашка?… Я сам только что узнал об этом даре. Он ведь тоже москвич, а значит немного поэт.

— А вы? Где ваш дом?

— А я из Душанбе… Тоже давно не был там… Сначала учёба, потом работа. А вы где работаете?

— Давайте на «ты», а то как-то неудобно мне. Хорошо?

— Согласен!

— Только я не работаю, а служу. Я капитан медицинской службы. Госпиталь в Кабуле и есть моё место службы… А что это ваш друг отстаёт? — Она остановилась и оглянулась. — Будете в Москве, милости просим.

— Зачем так долго… Мы не скоро будем в Москве. Лучше мы вас навестим в Кабуле, — догнавший их Павел протянул ей небольшой букетик из сухих веточек. Её лицо вдруг сделалось серьезным и взгляд ушёл в сторону.

— А вот там я не очень хотела бы встреч. Место, где я работаю, не располагает к этому.

Они вдруг разом замолчали.

— Да, конечно, — спохватился Павел, — но я думаю, что в Кабуле есть и более приятные места.

— Наверное есть. Но я там не бывала… Кажется, мой борт готов к вылету, — она остановилась и посмотрела назад.

Они обернулись. Соседний с Наташиным «ИЛ» начал выруливать со стоянки.

— Это ваш сосед, — сказал Талгат.

— Всё равно мальчики. Идёмте назад… Мы и так далеко ушли.

Они ещё с полчаса ходили вдоль бетонки, пока не раздалась команда на посадку.

— Мне пора ребята. У меня там раненые.

Через двадцать минут после Наташиного, вылетал и борт Талгата и Павла. Вырулив на взлётку, он последний раз взревел всей мощью своих двигателей и устремился навстречу небу. Сделав круг над аэродромом, взял курс на Кабул.

В Кабуле, прямо на аэродроме, их встретила машина. Встречавший офицер представился майором Игнатьевым и почти втолкнул обоих в машину с опущенными на стёкла шторками.

Через лобовое стекло, они видели бесконечные ряды лавок, мелких магазинчиков, так тесно прилепившихся друг к другу, что казалось это один большой универмаг. На улицах, по которым ехали, царило странное для фронтового города оживление, несмотря на то, что время было полуденное и солнце, как они успели заметить ещё в порту, жгло немилосердно. Талгат помнил с детства, что в это время все старались спрятаться по домам, под навесы и деревья. Он посмотрел на Павла. Тот уже расстегнул пуговицы рубахи и жадно глотал раскалённый воздух из приоткрытого окна, комкая в руках мокрый от пота платок.