Путешествие в Мир - Светлана Каныгина Страница 75

Приближался вечер. Небо становилось всё мрачнее, и Гноль начал постепенно погружаться в темноту. Скоро окна домов озарились огнями зажженных ламп и свечей, а на дороги города вышли фонарщики. Вооружённые невысокими лесенками и деревянными ящичками с нехитрым инвентарём внутри, они разбрелись по улицам Гноля, торопясь закончить свою работу до наступления ночи. Попутно переговариваясь с прохожими, фонарщики переходили от одного фонаря к другому, всякий раз выполняя одни и те же немудрёные действия. Забравшись на лестницу, каждый из них, с помощью ключика, висящего на шее, открывал запертое стекло светильника и, смочив из длинноносого чайничка содержимое вставленной в фонарь решётчатой трубки, поджигал его. Затем он закрывал стекло и шёл к следующему фонарю. Так повторялось раз за разом, и к полному закату солнца город вновь был освещён.

Вместе со светом фонарей, озаривших своим сиянием улицы Гноля, в город пришла кипучая ночная жизнь. Разодевшись словно к празднику, пангосса прогуливались между домами, заглядывали друг к другу в гости, распивали на углах горячительное и устраивали шумные танцы прямо на снегу под звон бубнов и визгливое пение дудок. Музыка танцовщиков сливалась с песнями, доносящимися из окон домов, и вплеталась в гул голосов прохожих, создавая в Гноле особый суматошный ритм. А воздух, запертый между городскими домами, незаметно наполнялся полупрозрачным дымным маревом, пронизанным одурманивающими запахами курительных смесей. Казалось, весь город стремился поскорее опьянеть и пуститься в безудержное бесстыдное веселье. Подогревая свою и без того горячую кровь, пангосса пускали в ход всё: вино, табак, хмельные травы и страсти всех видов и дозволенности. Кто-то ещё только начинал кутить, кто-то уже был в подпитии, но были и те ящеры, что ещё днём успели взять лишнего и теперь возвращались домой. Их путь к родным дверям был долгим. Выпивохи засыпали по дороге, ввязывались в драки или пытались продолжить своё веселье, ввалившись в толпу танцующих. За утехами пангосса не чувствовали усталости, не замечали окрепшего с закатом солнца мороза и двух блуждающих по городу чужаков.

Горен и Денизьям были рады казаться неприметными, но холод был так мучителен, что они стали подумывать, как обратиться к ящерам с просьбой пустить их на ночлег. Решив больше не истязать себя безуспешными поисками выхода из города, друзья остановились у одного из домов, уже готовые постучать в дверь. Но неожиданно перед ними возник одутловатого сложения пангосса в коротком пальто и больших круглых очках на носу.

– Нашёл!– тяжело дыша, сказал он, а затем добавил, сипло посмеиваясь,– Честное слово, я обошёл весь город, чтобы найти вас. И ведь, нашёл!

Пангосса оперся рукой об дверной косяк и сквозь одышку продолжил:

– Я всё видел и знаю, чего ждать. Та́га не оставит вас в покое. Он найдёт и расправится с вами за то, что произошло. Поверьте, так было с мужем моей сестры! Тага убил его, и сегодня несчастная в одиночку растит троих малышей.

Девушка и вурмек с недоумением и некоторой опаской смотрели на ящера, не зная, что ответить. Вдруг пангосса схватил Горена за руку и, глядя ему в глаза, шепотом произнёс:

– Я укрою вас. Помогу переждать ночь, а к утру выведу из города. В Гноле никто, кроме меня, не станет прятать вас от Таги. Люди боятся его.

Денизьям и Горен переглянулись.

– Он убьёт вас,– снова зашептал ящер,– Убьёт, как и раньше убивал. Позвольте вам помочь, в память о родном мне человеке. Я не смог спасти его, но могу спасти вас. Решайтесь же!

– Хорошо,– ответил вурмек.

– Тогда не будем терять времени,– сказал ящер и, зазывая за собой Денизьям и Горена, быстро зашагал вдоль домов.

С улыбкой расшаркиваясь перед встречными ящерами, пангосса искоса поглядывал на идущих за ним вурмека и девушку и всё прибавлял шагу. Большую часть пути он старался держаться впереди, как будто был один и поэтому приближался к своим спутникам лишь изредка. Он ловко обходил прохожих, временами терялся в толпе и когда, казалось, что толстяк и вовсе исчез из виду, он вдруг снова семенил рядом. Миновав несколько уличных перекрёстков, ящер подошёл к одному из домов, коротко взглянул на Горена и Денизьям и быстро скрылся за входной дверью. Друзья последовали за ним. Переступив порог дома, они вошли в тесный неосвещенный коридор, из которого наверх вели несколько каменных ступеней. Последняя из них выводила к двум, отстоящим на расстоянии трёх метров друг от друга дверям. Когда девушка и вурмек поднялись по ступеням, одна из дверей скрипнула, и в коридорный полумрак вырвался тонкий луч света.

– Заходите,– прошептал голос толстяка.

Войдя, Денизьям и Горен оказались в маленькой комнатушке, обставленной мягкой мебелью и украшенной портретами ящеров. В углу комнаты стояла высокая печь с кованой узорчатой решеткой, а возле неё железный короб, наполненный углём. Пангосса сновал в узком проходе между прижатыми друг к другу креслами, пуфами и стульями. Он собирал брошенные в беспорядке одежду и другие вещи и, пряча их, рассовывал по углам.

– Как говаривала моя покойная мамаша,– сказал ящер, задернув шторы на окне комнатушки,– Рука нужна не только для того, чтобы держать ею ложку, но и чтобы протянуть её тому, кто нуждается в поддержке. Поэтому вы здесь и можете чувствовать себя в безопасности.

– Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до ворот города?– спросила вдруг Денизьям.

Толстяк удивленно приподнял брови.

– Если решитесь выйти в ночь, то бесконечное множество,– сказал он, глядя на девушку поверх очков,– Тага, которого вы сегодня имели смелость разозлить, является сводным братом правителя Е́ны. Его помощники наверняка уже вышли на поиски. И будьте уверены, они ждут, что вы поспешите покинуть город именно ночью.

Денизьям посмотрела на Горена. Тот лишь пожал плечами.

– Будьте уверены,– повторил пангосса и зубасто улыбнулся девушке.

Денизьям ничего не ответила. Толстяк не нравился ей. Его внимание и забота настораживали девушку. Ещё на улице, у дверей дома, где друзья встретили ящера, он показался ей пренеприятнейшей фигурой. Денизьям не верила в его доброту и с трудом сдерживалась, чтобы не убежать из этой комнаты прочь. Но она не могла. Горену сильно досталось в кабаке. Он был избит и голоден. И, если подозрительность девушки могла оказаться ложной, а слова пангосса правдивыми, то при первом же нападении ящеров, вурмек не смог бы не только сопротивляться, но даже убежать.

Толстяк с хрипом вздохнул.

– К сожалению, ваш визит ко мне не был предусмотрен. Я не приберёг для такого случая даже хлеба,– сказал он, разведя руками,– Но это не беда. В двух