Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1 - Александр Черевков Страница 75

Фёдор, словно моя тень в лунную ночь, плелся рядом со мной и не говорил ни слова. Тоже не обращала на него внимания. Мне не до него. Ни стала рыскать по чугункам и кастрюлям.

Подошла к большой берёзовой бочке и деревянным черпаком набрала хлебного кваса. Прямо из черпака выпила душистый квас. Мне больше ничего не хотелось, есть и пить.

Свежий квас ударил мне в голову, сразу захотела спать. На втором этаже нашего жилища машинально вошла в детскую комнату, в которой всё было аккуратно убрано.

Словно это не детская комната с её беспорядками, а какой-то выставочный салон детской комнаты в московском Пассаже. Игрушки лежат на своих местах.

Такой порядок меня больше пугает, чем радует. В этом порядке нет детского смеха и привычного беспорядка. У меня не было слез. Выплакала их за все последние дни.

На сердце остался камень, который давил так, что мне казалось, одно мгновение. Навсегда потеряю дыхание и смысл своей жизни. Новый день наступил также безрадостно.

Проснулась к обеду, но кушать не было желания. Фёдора в имении не было, возможно, он уехал на работу в Тулу? Тоже собралась ехать. Там было спокойнее. Надо было как-то прийти в себя и начинать новую жизнь в отсутствии наших деток.

— Устин! Отвези меня в Тулу. — сказала, кучеру, садясь в коляску. — Только быстрее. Дел много.

Коляска качнулась под тяжестью тела кучера и медленно двинулась в сторону города. Вначале мы ехали так медленно, словно хоронили моих пропавших деток.

Мне было всё равно, что происходит вокруг. Лишь бы уехать куда-то от этих мест. Видимо Устину надоела такая медленная езда. Он пристегнул коней, которые, словно проснувшись, тут же рванули вперёд.

Ускорили своё движение по дороге сквозь густой лес. Мне надо было быстрее узнать, что говорят о нас в городе. Очевидно, уже вся Тула знала о нашем горе.

Знакомые господа слегка поднимали шляпы в знак моего приветствия, ничего не говорили, лишь провожали меня своим грустным взглядом. Дамы держали платочки у глаз и кланялись, как обиженные гусыни, которых скоро зарежут к обеду. Даже погода здесь была скучной. Слегка моросил нудный дождь. Было не по-летнему прохладно.

— Спасибо, Устин! Можешь отправляться в Рагули. — сказала кучеру, когда мы подъехали к дому. — Если хочешь, то поезжай в деревню. Покатай своих деток. Разрешаю тебе. Всего хорошего.

Тускло улыбнувшись, Устин поклонился мне и поехал обратно в Рагули. Вошла в свой дом.

— Варвара! — обратилась к кухарке, ответив лёгким поклоном на её приветствие. — Мне обед в зал не надо. Буду кушать на веранде. Быстрее пошевеливайся. У меня сегодня много дел в городе.

Кухарка, тяжело раскачивая огромными бёдрами, медленно поплелась через весь зал в кухню.

— «Боже мой! Отъедаются на наших харчах и жалуются на своих господ.» — подумала, провожая Варвару взглядом до кухни. — «Мне бы такую беззаботную жизнь, а не муки жизни. Как мне всё это надоело. Зачем только вышла замуж за графа? Лучше бы руководила церковным хором.»

Безрадостно прошла через зал в свою комнату. Долго рылась в гардеробе, чтобы одеться в соответствии с правилами данного времени. Всё никак не могла понять, что подобрать к такому дню?

Вроде не траур у меня, нет в доме покойников. Однако радости нет без детей. Где искать моих деток? Если бы дети были мертвы, то давно нашли бы их тела.

Куда они запропастились? Наконец-то мой взгляд упал на простенькое платье, которое одевала на репетицию детского хора. Надела это платье, сделала себе причёску.

Нацепив шляпку в соответствии с цветом платья, пошла на веранду. Варвара со служанками заканчивала сервировку стола и с поклоном пригласила меня к столу.

Заглянула в фаянсовую супницу, в которой был мой любимый борщ с салом. На столе поджарка с косточкой. Любимая пища Фёдора. Выходит, что он был совсем недавно. Наверно, где-то по делам мотается весь день или продолжает заниматься поиском наших детей?

— Налей мне, пожалуйста, борщ. — обратилась к Варваре. — Приготовь на второе салат с поджаренной косточкой рядом. На третье поставь холодный вишнёвый компот. Положи кусочек ржаного хлеба. Пока буду обедать. Скажи кучеру подготовить двуколку. Сейчас еду по делам. Не забудь кучера тоже покормить. Мы долго будем ездить по городу. Обедать будет некогда.

Варвара и молоденькая служанка Лиза, приготавливали мне блюдо. Случайно, посмотрела на газету, которая лежала на подоконнике веранды. Там жирными буквами написан заголовок «Трагедия графа Лебедева». Взяла в руки газету и стала читать.

В статье было написано, что три недели назад в имении графа Лебедева были похищены трёхлетние двойняшки, внук и внучка, дети Фёдора и Марии Лебедевых.

Дальше описывались подробности похищения детей с убийством служанки Прасковьи. Затем описывали драму моего сумасшествия и таинственного исчезновения.

В криминально-траурной статье было больше мистики, чем настоящей правды нашей трагедии. Там говорилось, что дух самоубийцы Ольги, сестры Фёдора, решил уничтожить семью графа Лебедева.

Первой жертвой была служанка Прасковья. Следом пропали двойняшки. Покончила с собой сошедшая с ума мать деток Мария. Словно затравленный волк бродит по земле Тульской губернии молодой граф Фёдор Лебедев, отец похищенных двойняшек. Люди!

Опасайтесь такого семейства. Не покупайте их продукты. Они принесут порчу в вашу семью и уничтожат своим проклятьем весь ваш род. Сторонитесь семейства графа Лебедева. Не берите их грех на душу себе. Так разозлилась на газету, что не могла кушать. Глянула на заголовок «Тульские вести».

— «Ну, дряни! Покажу им такое проклятье за статью!» — со злостью, подумала. — «Они пожалеют!»

Выскочив из-за стола, быстро побежала на улицу, где у нас всегда стояла запряжённая двуколка.

— Прохор! Давай, гони в редакцию газеты «Тульские вести». — сказала, кучеру. — Адрес знаешь?

— Знаю, госпожа! Молодого графа туда часто вожу. — ответил кучер. — Мы быстро туда приедем.

Прохор с силой дёрнул за вожжи коня. Конь громко зафыркал и рванул с места так, что едва удержалась в двуколке. Очень быстро мчались по улицам Тулы.

Городовой чуть не свалился на повороте под колесо нашей двуколки. Страж сунул было в рот свой свисток, но не свистнул, увидел меня и поднял