Николай Пряничников - Золотой гроб Страница 76

Володя разрезал веревку на несколько частей, и связал покорному Октябрю Максимычу сначала руки, потом ноги. Затем, связанные сзади руки веревкой же притянул к ногам. В этом положение человек вряд ли может быстро освободиться от пут?! Таким же образом был связан и Филька. Он жалобно стонал и просил его перевязать, что Володя и сделал, используя, в качестве бинта рукава от милицейской рубахи Октября. Когда Владимир с ожесточением отрывал рукава, глаза Октября говорили, что неожиданный пришелец может взять и всю рубаху, ему не жалко. Но я этого уже не видел, так как в это время крадучись поднимался вверх по галере. Чтобы не разбить себе нос, особенно на 'хитром месте', я поочередно зажигал спичку, и пока она горела, продвигался на десяток шагов вперед.

Достигнув загадочного ответвления в галерее, где в нише пряталась запертая железная дверь, я затаился. Отсюда до подводной галереи было метров семьдесят, а до норы, ведущей к выходу тоже тридцать — сорок метров. Значит, меня врасплох застать трудно, зато моя задача — поймать Картуза именно врасплох. Ниша в стене представляла собой более чем полуметровое углубление, укрепленное по бокам кирпичными столбами. Между дверью и столбами также образовывалась небольшая ниша, куда я легко мог втиснуться. И, если не заглядывать в эту нишу специально, то можно пройти мимо, не заметив ничего подозрительного.

Картуз появился, все — таки, неожиданно. Сначала на стене блеснул свет фонаря, затем темная фигура, сопя, проследовала мимо. Я вышел из ниши и громко сказал:

Стой!

Бандит остановился и сразу же поднял руки вместе с фонарем (Видно не впервой?!). На его плече висел толстый моток веревки.

— Если ты, Картуз, будешь хорошо себя вести, останешься жив. Оружие есть?

— Не — ет! — не оборачиваясь, сдавленно ответил бандит.

— Положи фонарь на землю и следуй вперед.

Картуз нагнулся, положил зажженный фонарь на землю и медленно пошел по проходу.

Прихватив фонарь, я двигался за ним.

Дальше произошло то, что я никак не ожидал.

— Картуз! — неожиданно раздался сзади глухой голос. — Подожди!

Я машинально обернулся и краем глаза успел заметить, что в конце галереи на стенах сверкали отблески фонаря. Кто — то быстро приближался к нам по проходу.

В это же мгновение, получив мощный удар в лицо, я стукнулся головой о стену. Пистолет и фонарь у меня выпали. Во рту сразу же появился соленый привкус крови. Картуз, в рассеянном свете не погасшего фонаря, наваливался на меня темной лавиной и в его руке сверкал нож. Лежа на полу, я поймал себя на мысли, что сейчас нет ни капли страха и боли от удара о стену, был только холодный и ясный расчет, поделенный на доли секунд. Лежа, я чуть подался вперед, левой ногой резко зацепил его за пятку, а другой ногой, что есть силы, ударил в колено. Картуз взвыл и рухнул на пол и тут же вскочил, но и я уже был на ногах. Фонарь валялся у стены позади меня и продолжал светить в проход, высвечивая моего смертельного врага как на экране широкоформатного кино. В его глазах можно было видеть отчаяние вперемежку с бешеной решительностью. Я знал, что конгломерат этих условий всегда утраивает силы человека, но и мне не хотелось глупо умирать на пороге свободы, поэтому, я заранее был уверен, ни он, ни его нож и даже десять ножей, не станут мне преградой.

Как шпажист с вытянутой вперед рукой Картуз на шаг прыгнул ко мне, пытаясь ударить ножом в грудь. Я отбил его руку, и он снова занял боевую позицию. Я решил, что во время очередной атаки я попытаюсь поймать его за кисть, рвануть на себя и упасть на его руку с разворотом влево. Эффективность приема мы десятки раз проверяли друг на друге в спортивных залах воинских частей. Даже на тренировках, когда на руку противника падали 'понарошку', дело часто заканчивались вывихами рук или растяжением мышц. А в данном же случае, если все получится, открытый перелом руки Картузу будет обеспечен.

Но бандит неожиданно сменил тактику, он встал в боксерскую стойку и, неистово вращая глазами, пошел на меня, пытаясь сначала достать левой. Только вместо перчатки в правой его руке был зажат нож. Его устрашающий вид не внушал страха, а лишь придавал решительности. На всякий случай, я достал из кармана гвоздь, прихваченный мною в фанерной будке на автомобиле, и зажал его в пальцах. Сзади из глубины галереи к нам кто — то неумолимо приближался. Надо было срочно заканчивать эту комедь с Картузом. Я нагнулся к земле, сделав вид, что что — то захватил в ладонь, и резко выбросил руку вперед. Хлопец инстинктивно, загородился, я прыгнул к нему. Свою левую руку выбросил под лезвие, рванул кистью, нож выпал. А правой рукой, в которой был зажат ржавый гвоздь, я стремительно ударил врага в висок.

Я почувствовал, как гвоздь пробил его череп и остался в голове. Картуз в изумление замер. В то же мгновение ладонью правой руки схватил его за подбородок, левой за затылок и с усилием рванул против часовой стрелки. Под моими руками глухо хрустнуло, бандит обмяк, как тряпичная кукла и рухнул на пол. На все хватило трех секунд.

— Так, вот как это делается на практике (?!), — мелькнуло в голове.

— Спасибо, майор! — мысленно сказал я своему историческому учителю.

— В глубине темной галереи, я узрел брата, подбегающего на шум. В руке у него был пистолет. Как он так быстро добрался до сюда без фонаря и не набил себе шишек спрашивать было не время.

— Иван, помочь?!

— Уже не надо. Смотри, я показал ему в противоположную сторону галереи, по которой быстро удалялась фигура человека, который, увидев схватку в подземелье, решил ретироваться, и позвать на помощь.

— Человек во весь дух бежал обратно к лазу, освещая путь фонарем, а поэтому его силуэт в проходе был отчетливо виден.

— Видит бог, что я не хотел этого — сказал Володя. Он взял пистолет двумя руками, тщательно прицелился и выстрелил. Беглец взмахнул руками и плашмя упал на пол. Его фонарь также лежал на полу и продолжал светить.

— Хорошие фонарики делают братья китайцы, — опять невпопад подумалось мне.

Я нашел выроненный пистолет, Вовка взял валяющийся фонарь. Прежде чем уйти, я посмотрел на лежащего Картуза с неестественно вывернутой головой. Владимир светил. Глаза только что убитого мною человека были приоткрыты и в них застыло недоумение и мучительная боль. Картуз был вполне симпатичный, нормальный молодой парень?! И чего его потянуло к бандитам?

— Я же говорил, — веди себя хорошо. Остался бы жить, — сказал я на прощанье мертвецу.

— Эх, ни хрена себе?! — сказал Володя, разглядывая шляпку гвоздя торчащего из Картузового виска, из — под которой струйкой выкатывалась кровь. — Как это ты его?