Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 76

– Ни слова не говори ему про Маринку, – шепнула Юлька. Матвей взял трубку и поздоровался. Что-то выслушав, стал рассказывать про собаку. У Юльки не было сил стоять. Она прошла в комнату, и, без света найдя диван, легла на него. Уснула.

Глава вторая

Чайник закипал.

– Она пропорола ногу, допрыгала на другой до этого дома, открыла дверь, упала вовнутрь и потеряла сознание, – говорила Маринка, – когда очнулась – увидела, что собака лижет ей ногу. Зализав рану, собака стала лизать ей другое место. От страха Анька ещё раз вырубилась. А очухалась уже ночью, на берегу ручья.

– Так значит, собака лишила её невинности? – уточнила Юлька.

– Ну, да.

– Эта тварь два дня за Женькой моталась, – вступил в разговор Матвей, – следовательно, она из его разговоров с Иркой узнала, что будет рейд и жёстко заберут всех, у кого разрешений нет. А значит, и меня тоже. Женька, получается, знал об этом. Вот сволочь!

– Мать твою драть! – возмутилась Юлька, – конечно, самое сногсшибательное во всей этой ситуации то, что Женька твой – сволочь! Ничего больше сказать не хочешь?

Матвей налил себе чаю. Кисло взглянув на Маринку с Юлькой, ждавших его ответа, налил и им. Потом произнёс:

– Ну, панночка – это бред конкретный.

– Оборотень – не бред, а панночка – уже бред?

– Да не знаю я! Дуркой веет от всего этого. Буйной дуркой.

– Матвей почуял запах родного дома, – усмехнулась Маринка. Стали пить чай с белым хлебом. За окнами падал снег. Было десять тридцать утра. Юлька ночью вскрикивала. Её преследовали кошмары, чего не происходило с нею, когда она спала на вокзалах. Но, тем не менее, она выспалась. Поэтому была зла. В последние годы вялость у неё сменялась лишь злостью. Матвей с Маринкой полночи проговорили. При естественном свете Юлька казалась им более адекватной, чем накануне, когда она с трудом ворочала языком от усталости и на психику ей давил свет стоваттной лампочки без плафона.

– Значит, что мы имеем, – начала Юлька, отодвигая пустую чашку, – во-первых, она убила семь проституток, которые, согласно свидетельским показаниям, были все лесбиянками. Во-вторых, она поставила перед собой цель угробить Матвея, который…

– Также является лесбиянкой, – вставил Матвей. Маринка хихикнула.

– Поработаем над мотивами, – зло повысила голос Юлька, качая тапком, болтающимся на пальцах ноги, закинутой на другую ногу, – все убитые проститутки были гражданками ближнего зарубежья. Все они знали рыжеволосую женщину, о которой свидетели ничего толком сказать не могут, кроме того, что видели её с ними. И все они, несмотря на свою гомосексуальность и род занятий, имели с недавних пор женихов – притом неплохих, с московской недвижимостью, и намеревались в ближайшем будущем завязать с проституцией. Исходя из этого вырисовывается мотив, а именно – ревность. Но в ситуации с вами он не столь очевиден, так как Маринка, насколько я понимаю, не лесбиянка и никаких отношений с панночкой не имела. Кстати, Маринка, а у тебя когда-нибудь был мужчина?

– А что? – спросила Маринка, налив себе ещё чаю. По её тону можно было понять, что она ждала этого вопроса, и ждала так, как безногий ждёт медкомиссии, призванной подтвердить, что со времени предыдущей комиссии ноги у него ни на сантиметр не отросли.

– Ответь. Это важно.

– Ладно. Мужчина у меня был.

– Ты его любила?

– Закрыли тему.

– Ну, хорошо, – согласилась Юлька, скосив глаза на Матвея, который грозно щурился на Маринку, – не так уж важно, любила ты его или нет. Важно то, что он, насколько я понимаю, мёртв. Это так?

Маринка молчала.

– Итак, он мёртв, – продолжала Юлька, – теперь должен умереть Матвей. Это непременно случится, если мы хоть на один миг забудем об осторожности. Сколько вы знакомы друг с другом?

– Месяца полтора, – ответил Матвей.

– А секс между вами был?

Маринкины уши вспыхнули так, что Юлька с Матвеем, забыв про вежливость, удивлённо на них уставились.

– Слушай, ты! Это не твоё…

– А вот и моё, – перебила Юлька, – не забывай, что у нас отныне все дела – общие, потому что мы – в одной лодке посреди океана, и грядёт буря. Но мне ответ ваш не нужен. Я и так вижу, что между вами ничего не было. А причина этого – в том, что Маринка очень боится за твою жизнь, Матвей. И правильно делает. Но вернёмся к сути вопроса. У семи девушек, имеющих половую связь с ведьмой, вдруг появляются женихи. В сознании проститутки, перед которой открывается перспектива брака с хорошим мальчиком, происходят огромные перемены. Не просто так говорят, что бывшие проститутки – лучшие жёны. Рыжая понимает, что эти барышни, оказавшись замужем, неминуемо выйдут из под её влияния, и тогда ей спокойно спать не придётся, так как они о ней весьма много знают. Это касается и Маринки. У девушек её склада секс вызывает психологический слом и взрыв чувств к партнёру.

– Откуда ты это знаешь-то? – заорала Маринка, ударив кружкой по столу так, что чай расплескался, – откуда, …?

– Рыбак рыбака видит издалека, – ответила Юлька. Маринка по лошадиному фыркнула, выражая этим своё презрение к ней.

– Твою мать! Вот ещё нашлась Зигмунд Фрейд! С Курского вокзала!

– Не понимаю, а почему нельзя было сразу Маринку-то устранить? – вмешался Матвей, – мне кажется, это было бы куда проще, чем столько лет не давать ей трахаться.

– Идиот, – коброй прошипела Маринка, – вот идиот!

Уронив и вновь надев тапок, Юлька предположила:

– Значит, Маринка имеет в её глазах какую-то ценность.

– Какую ценность? Она ведь к ней ни разу не подбиралась!

– Во-первых, я бы не утверждала это с такой железной категоричностью. Для Маринки соврать – что пёрнуть.

– Слушай, заткнись! – вскричала Маринка, топнув ногой в зелёном носке.

– Ну, а во-вторых, – не заткнулась Юлька, – возможно, речь тут идёт о духовной ценности.

Вот уж эти слова Маринке понравились. Её уши начали остывать.

– О духовной ценности? – недоверчиво поглядел на неё Матвей, – что за вздор?

– Всего лишь предположение. А сухой остаток выглядит так. Маринка ей дорога, но она при этом лезть к ней не смеет. Или не хочет. Но теперь ситуация, как вы понимаете, изменилась.

От чая Юльке сделалось хорошо. На лбу у неё блестели капельки пота. Ничего не болело, кроме отбитой почки. Она болела почти всегда. За окном чирикали три синицы и воробей. Они бултыхались в рыхлом сугробе на подоконнике. Час назад Маринка высыпала туда плесневые хлебные крошки.

– Так надо выработать план действий, – сказал Матвей, – с чего мы начнём?

– Начнём мы с подсчёта денег, – сказала Юлька, – нам надо знать, сколько их у нас, чтоб не тратить лишнего, так как что-нибудь заработать до конца дела вряд ли удастся. Мы не должны разлучаться ни на одну секунду. В противном случае эта тварь сожрёт нас поодиночке. У меня –