Виталий Гладкий - Приключения-91 Страница 8

— Сережа... — тихо прошептала она, заливаясь слезами.

— Ну будет, будет... — как только мог, нежно заворковал я, поглаживая ее руки. — Все о’кэй.

— Это ужасно... Это ужасно... Эти люди...

— Тина, успокойтесь, мы их найдем, — чересчур бодро пообещал я. — Как они выглядели?

— Бр-р... — вздрогнула Типа Павловна, непроизвольно сжав мою руку. Они были в масках. Я... я не помню...

В «Дубке» убийца был в маске, здесь — то же самое... Не из одной ли компании? Не знаю, не знаю... «Почерк» схож: продуманность, наглость, безбоязненность и, наконец, оперативность действия. Что они искали? Нашли или нет? Из вещей ничего не пропало, забрали только деньги, около тысячи рублей остались от похорон. А взять будь это простые грабители, было что: импортная видеоаппаратура, норковая шуба, редкий фарфор соответствующей цены, золотые украшения в шкатулке на немалую сумму, серьги с бриллиантами в ушах хозяйки... Не успели? Ну уж, времени у них было вдоволь. А вот деньги прикарманили... Вопреки приказу? Деньги не пахнут... Кто отдал приказ? И что, что хотели они от вдовы Лукашова?!

— Тина, эти типы вас о чем-либо спрашивали?

— Нет, — ответила она, не задумываясь.

Ее глаза смотрели на меня с такой кротостью, что я на этот раз ей поверил. Не спрашивали... Это значит, что о существовании тщательно замаскированного сейфа-тайника, который был прикрыт массивным книжным шкафом, им было известно давно. Тогда выходит, что они ничего не нашли? И хотели «поспрашивать» Тину Павловну на свой манер, но им помешали...

— Сергей Петрович! — вывел меня из задумчивости голос Ивана Савельевича. — Ходь сюды...

— Я сейчас, — мягко отстранил я руку Тины Павловны и подошел к следователю.

— Оцэ я тут кой-кого поспрашував... — зашептал он мне на ухо. Суседей... Так они видели, шо эти уехали на «Ладе» новой модели.

«Лада»! Уж не та ли, которую я видел, когда возвращался от Тины Павловны? А если так, значит... Значит, они вели за домом наблюдение! И мое посещение вдовы Лукашова не осталось незамеченным. Вот почему они проникли в квартиру почти сразу после моего ухода — боялись, что опоздают...

— Чи ты заснув? — теребил меня за рукав Иван Савельевич. — Ото я и кажу, можэ, воны и дачу... того...

Дача! Какой я осел! А ведь все так просто...

— Иван Савельевпч! Ты тут сам... крутись, а я помчал.

— Куды? — вытаращился на меня следователь.

— На... На кудыкины горки... — едва не сорвался я, чтобы ответить совершенно народной мудростью, — вовремя вспомнил о присутствии Тины Павловны.

— Проснись! Да проснись, чтоб тебя! — едва растолкал я сержанта-водителя, который сладко посапывал на разложенном сиденье. Поехали, ну! Жми на всю железку...

КИЛЛЕР

Если и есть земной рай, то я изведал его за эти две недели здесь, в этом прокаленном насквозь бешеным южным солнцем аду. До меня Ольга не знала мужчин. Каким неизъяснимым блаженством полнилось все мое естество, когда я сжимал ее в объятиях! Она что-то робко лепетала, а я целовал ее, целовал...

Во мне что-то сломалось, какой-то очень важный стержень, на который была нанизана вся моя сущность. Почему я такой? Неужто мне на роду написано быть убийцей, человеческим отбросом, способным из-за денег на все? Неужели я настолько пропащий, что мне уже не узнать никогда простого человеческого счастья быть любимым и любить, стать мужем и отцом?

Эти проклятые вопросы доводили меня едва не до умопомрачения, по ночам я стал мучиться бессонницей. И когда мне уж совсем становилось невмоготу, я с неистовством приникал к губам Ольгушки, словно страждущий путник к роднику, и упивался ее свежестью и безгрешной чистотой...

Все это было... Теперь мне кажется, что это был сон...

Все закончилось в одночасье, когда постучала в дверь нашей комнаты субботним вечером чья-то уверенная рука. В это время мы лежали в постели, воркуя, как два голубка.

— Кто? — спросил я как можно спокойнее, прижимаясь спиной к стене у двери.

— Свои... — скрипнуло ржаво за дверью.

— У меня нет своих, — упавшим голосом ответил я, стиснув зубы до скрежета.

— Не дури. Открывай. Мне некогда тут трали-вали разводить.

Этот ржавый скрипучий голос я бы узнал из тысячи других в любой толпе. Я даже замычал от ненависти к этому человеку.

— Смотри не пальни, — из-за двери. — С тебя станет...

— Погоди чуток... Оденься... — обернулся я к Ольге, которая, затаив дыхание, смотрела на меня исподлобья.

Трус я поганый, сморчок, сявка! Не хватило у меня духу признаться... нет, хотя бы намекнуть, кто я на самом деле, когда она спросила, почему я ношу оружие. Сказал, что сотрудник... уже и не помню каких органов, отдыхаю после опасного задания. Эх! А ведь она все поняла бы и простила, скажи я ей всю правду. И уехать нужно было из этих мест, не медля ни дня. Куда глаза глядят уехать. Главное — вдвоем...

Теперь — поздно...

— Заходи, — щелкаю я замком и поднимаю наган.

— Ну-ну, не балуй, красавчик! — с настороженным прищуром глядя на меня, входит, пнув дверь ногой, широкий, как шкаф, Додик. — Спрячь «пушку».

Додик смотрит на Ольгу, которая сидит в халатике на краю кровати, зажав кулачки между колен.

— Недурно устроился... Отдых по первому классу... — скалит зубы.

И умолкает, натолкнувшись на мой взгляд. Вовремя — скажи он сейчас хоть одно поганое слово в ее адрес, лежать бы ему тут вечным молчальником с пулей в фиксатой пасти.

— Нужно поговорить... — хмуро бросает он. — Выйдем...

Я успокаивающе улыбаюсь Ольге и выхожу вслед за ним, стараясь скрыть клокочущий во мне гнев. Мы садимся на скамью у ворот, я снимаю комнату в частном секторе на окраине городка.

— Тебя вызывает шеф, — тихо скрипит над ухом Додик. — Возьми... — сует мне в руки кусочек картона.

— Что это?

— Ты еще сонный? — ехидно интересуется Додик. — Билет. На поезд. Отправление через два часа. Так что поторопись.

— Почему такая спешка? — едва выговариваю я — перехватило горло.

— Спросишь у шефа. Мое дело — обеспечить тебе билет и прикрытие. Вон мои ребята... — с многозначительной ухмылкой кивает Додик на двух парней, которые фланируют неподалеку.

Все, я в «клещах». Додик с его «прикрытием» — конвой. Шеф что-то заподозрил? Возможно — я не подаю вестей уже больше двух недель, не звоню, как было условлено, по известному номеру. Непростительная глупость! К сожалению, понимаю это слишком поздно.

А может? Я оценивающе гляжу на парней, затем перевожу взгляд на Додика. Он, сволочь, понятливый — отодвигается поспешно и показывает свои золотые фиксы в волчьем оскале:

— Хе-хе... Не советую упрямиться. Ты ведь знаешь, что шеф не любит чересчур самостоятельных...

— Лады... Ждите меня. Соберу вещи...