Лев Корнешов - Зона риска Страница 8

— Отец...

— Ничего он еще не понимает, — пробормотал профессор Стариков. — Тут и в сорок лет хочется, чтобы был рядом кто-то сильный...

— В этом смысле Дмитрий Ильич прав, — поддержал его Иван Петрович. — Жизнь часто сравнивают с безбрежным морем... Так вот, рядом с каждым должен быть кто-то, кто в шторм бросил бы спасательный круг, а в туман указал направление к берегам. Не очень витиевато я говорю? — оборвал он сам себя и смущенно улыбнулся.

— Нет, отец. Я действительно все, все понимаю. И хотя нам с Линой будет трудно, мы будем очень скучать, но постараемся...

— Имей в виду, Роман: окончательное слово за тобой...

Так Роман принял второе в своей жизни важное решение. И если первое — об учебе в ПТУ — касалось только его лично, то теперь пришлось думать и о сестренке Лине, и о родителях, которые, конечно же, очень волновались за них, хотя и никак не показывали этого. Только «дама Н.» при каждом удобном случае изрекала что-нибудь патетическое о несерьезных родителях и самоуверенных детях.

Наконец настал и такой день, когда родители вместе с Романом и Линой поехали в аэропорт. Провожали Дмитрий Ильич, какие-то очень официальные товарищи, ученики Ивана Петровича. Было шумно, весело и бестолково. Навезли цветов, все давали какие-то советы, обещали присматривать за Романом и Линой, будто они маленькие несмышленыши. Мама стояла растерянная, она все как-то жалобно оглядывала Лину и Романа.

А Роману очень хотелось, чтобы никого не было, только отец, мама и сестренка. Ему казалось, что эти минуты по праву принадлежат лишь их семье. Зачем здесь столько людей? И почему все они говорят так нарочито бодро, что-то обещают, о чем-то напоминают?

— Не кисни, Роман. — Иван Петрович обнял сына за плечи, чуть прижал к себе. — Я уверен, у вас все будет тип-топ.

Он позвал Лину, отошел с сыном и дочерью в сторонку.

— Ты, Лина, остаешься за хозяйку дома, Роман за старшего. Поэтому прошу, многоуважаемая Лина Ивановна, слушаться брата.

Мощно шумели двигатели реактивных лайнеров, гигантские серебристые птицы круто уходили вверх, ныряли в синее небо. Другие, наоборот, коснувшись земли, долго по ней бежали — скорость нехотя отступала, гасилась бетонной полосой. Звучали на трех языках объявления по радио.

Чета пожилых иностранцев что-то спрашивала у пассажиров. Им указывали на окошко справочного бюро. Иностранцы оглядывались по сторонам — их переводчик убежал регистрировать билеты или еще куда-то.

— Помоги, — сказал отец.

Роман подошел к иностранцам, спросил, говорят ли они по-французски.

— О, молодой человек! — обрадовался строго одетый мужчина. — Как это любезно с вашей стороны!.. Им надо заплатить за перевес багажа, и они хотят знать, где находится касса. Роман объяснил и провел их до той точки зала, откуда была видна эта касса.

— Мы вам очень благодарны, молодой человек, — раскланялись супруги.

Иван Петрович слышал эти слова и, когда Роман подошел к нему, сказал одобрительно:

— У тебя, конечно, прононс не парижский, но понять можно.

Потом автобус увез родителей к самолету... Роман и Лина ждали, пока милый женский голос чуть интимно объявил, что Ил-18 совершил взлет. Они стояли на террасе аэропорта и видели, как ушел в небо, исчез за горизонтом лайнер Аэрофлота.

Вот и закончились все прощания, расставания, осталось ждать писем. Они приходили регулярно, раз в неделю, письма с обратным адресом африканской страны. Родители писали, что у них все в порядке, работается очень интересно, впечатлений масса. Прошло полгода, оставалось еще столько же. В специальном календарике Роман вычеркивал дни, ему казалось, что время движется слишком медленно.

Самостоятельная жизнь у них наладилась быстро, была построена по строгим законам. Роман у отца научился уважать разумный порядок, точность, обязательность. Часто звонил Стариков, и на все его вопросы Роман неизменно бодро отвечал: «У нас, Дмитрий Ильич, полный порядок!»

На удивление, Лина вела себя чуть ли не образцово — школа, занятия музыкой, три раза в неделю бассейн. И у нее все было в самом деле в порядке. А вот у самого Романа... Совсем недавно он познакомился с Инной. Или это было очень давно? Нет, это случилось месяц назад, хотя какое имеет значение, когда это произошло, если главным становится только одно: когда увидимся снова?

А теперь вот какие-то нелепые слова о ремонте, халтуре, обоях. И все это после прекрасного вчерашнего вечера, когда Инна разрешила проводить себя до подъезда своего дома, и они недолго постояли, поговорили, а потом она быстро поцеловала его в щеку, сказала: «Такой большой, а совсем ребенок...»

— Что она тебе сказала? — настойчиво спрашивала Лина. Роман не сразу вырвался из цепкого плена своих раздумий, удивленно посмотрел на Лину.

— Ну вот, — констатировала Лина елейным голоском. — Уже не узнает.

— О ком ты спрашиваешь?

— О той, которая говорит так мягко, так вкрадчиво, будто кошечка по коврику прогуливается.

У Лины в голосе звучала такая неприязнь, что Роман вначале удивился и только потом поинтересовался:

— А ты откуда знаешь?

Если быть объективным, то Лина довольно точно схватила манеру Инны разговаривать по телефону.

— Звонила утром, когда ты был в ПТУ.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — сокрушенно сказал Роман.

— Поймешь, да будет поздно, — пообещала Лина.

Девчонки иногда начинают говорить так же сварливо и назидательно, как некоторые взрослые, например, жена профессора Старикова, «дама Н.», Нелли Николаевна. И откуда у них это берется?

И НЕУДАЧНЫЕ ДНИ БЫВАЮТ ХОРОШИМИ

Писатель, книгами которого зачитывался Роман Жарков, назвал одну свою повесть странно, вкладывая особый, скрытый смысл в явно обозначенное противоречие: «Ничего нет лучше плохой погоды». Роман как-то выбрался из дома в мокрый снегопад и добросовестно протопал пяток километров пешком навстречу колючему, порывистому ветру, пытаясь понять, что в ней хорошего, в плохой погоде? И только много позже, после знакомства с Инной, он понял, что не одним лишь ясным солнышком хороша погода для человека.

Вот, например, тот памятный день — неудачный он был, побили его крепко, и настроение было препаршивое. В заводском Дворце спорта проходили соревнования по боксу среди учащихся ПТУ. Роман выступал за свое училище не очень удачно. По сумме очков он проиграл бой, хотя и был уверен в победе — соперник казался хлипким, вялым. Но на ринге паренька словно подменили, он обрушил на Романа град ударов, умело и очень технично атаковал, измотал и в конце концов навязал свою тактику боя.