Борис Перелешин - Заговор Мурман-Памир Страница 8

– А бывает и по-другому. Медведь идет, где хребтом зацепит, сук ломит, лапой встанет, а на снегу коготь лижет, может, и к тебе на двор закатывал.

Не моргнув глазом, хозяин затянулся цигаркой:

– Спасибо, что сказали. Баба моя и то двор разметает. Точно у меня ворота настежь, сами видите, хозяин я хлебосольный. Не только медведь, может и тигра из цирка по двору бродила, всякого за хвост не ухватишь.

Автомобильный человечек снова уткнулся в тарелку. Хозяин молча сплюнул. Отобедали. Агент набил трубку и опять не спеша спросил:

– Да ты скажи лучше, сколько тебе за молчание дадено?

– А что, нам? Наше дело маленькое, деньги берем, бухгалтеров не держим. Мы со старухой люди больные, пошарь по тулупам, хоть копейку найдешь, все твое, не жалко. А коли в углу, где под черный день припасена копейка, то опять же на деньгах штемпелей не кладут, кому и за что отвалено.

– Верткий у тебя хвост-то. Да только опять ты не на тот лад запел. Может мы тебе и сами приложим малую толику.

Старик почесал голову и, с расстановкой, с видом глубочайшего презрения произнес:

– Оно конешно, бедным людям всякий поможет, и наша милость взять не откажется. Только и бумажка наша – керенка – что в ней! Ни в карман ее не положить, ни купить на нее нечего Тяжелое для нас мужичков времячко подошло.

– А эта тебе не подойдет?

Агент вытащил из кармана радужную «Катеньку». Старик весь оживился.

– Гляди, паря, ей право, как бы и впрямь у нас разговора не вышло.

Агент заговорил совсем новым тоном:

– Да ты подь сюда ближе, милый человек, я то ведь вижу, ты сам не из ихних, а заезжал к тебе Левка может и не раз посидеть да переждать, только и всего твоего дела.

– Да что тебе-то от нас нужно? Не бойсь, сойдемся.

Старик подсел к столу.

– Вот то-то и оно. Скажи нам только, что о Левке знаешь и как его найти, к примеру сказать, завтра. За сказ дам тебе я сразу эту самую «Катеньку», а как мы по твоим словам на деле проверим и окажется все, как следует быть, тут мы тебе вторую, без обмана!

– Уж будто и вторую дадите?

– А что же?

– Ну давай бумажку-то.

– Бумажка не уплывет. Ты мне веришь, я тебе верю. Вот тут пусть полежит на середке. Скажу бери, так и твоя. А ты не стой, выкладывай, что знаешь.

Старик придвинулся и, понизив голову, заговорил:

– Правильно ты сказал, Левку только я и знаю, что он ко мне заезжал да всего-навсего два раза. А кто ему на меня указал, к этому дело не касается. Левку же хоть завтра же взять можете, скажу я вам: есть на Сухаревке по названию «рыжий», все его знают, порошками разными торгует от клопа, а вернее совдепскими бумагами, какие кому потребны, липами то исть, и где он обретается, есть у них такое вроде кафе свое, самогон дуют, другое чорт их что ведает, здесь-то Левка обретается каждодневно. Так мне и сказывал: если что тебе надо ко мне, найди «рыжего». Ну давай деньги.

Старик воровским движением схватил бумажку со стола.

– Да стой ты, стой.

– Вот тебе и стой, проверяй на деле, да гоните вторую такую же.

– Ну, ладно, чорт с тобой.

Агент стал напяливать шлем.

Старик суетился, в волнении засовывал «Катеньку» подальше.

– Ну вот, ну вот, так-то получше будет, миром да ладом, а ругаться не надо. Христос с вами, подите.

Но агент мрачно сказал:

– Ладно тебе с твоим Христом. Ты на свет бумажку посмотри!

Старик весь изогнулся:

– Да что ты, никак фальшивая?

– А что же, я бы тебе настоящую дал? Мы для таких супчиков, как ты особые деньги носим!

– Ах, ты чорт… старик залился градом ругательств.

– А ты полай еще, полай немножко!

Агент приставил револьвер к лицу старика, потащил за воротник в угол и водил дулом перед глазами из стороны в сторону.

– Если, собака, Левке да что-нибудь известно станет – конченый ты человек.

По дороге в город автомобильный человечек посоветовал Точному, если его интересует авто-бандит, скорее, не теряя времени, отправиться по указанному адресу.

Куайт импоссибл – совершенно невероятно

В Петрозаводске Файну дали самые неопределенные сведения о состоянии Мурмана и бездну инструкций: сделать то-то, то-то и то-то.

От Петрозаводска Файн ехал в обледенелом вагончике одного из редких сборных поездов, и назывался уже не Файном, а подпоручиком Фокиным, цели же поездки подпоручика на Мурман были весьма расплывчаты: тут была и кооперация, и интересы частных владельцев, касающиеся какого-то инвентаря и какой-то рыбы, и еще что-то другое.

Покряхтывая и простаивая часами на полустанках, «максим» добрался до Кандалакши, но здесь стало ясно, что дальше ехать не придется.

Во-первых, снежные заносы, во-вторых… советские поезда на север вообще как будто не шли.

Слухи в засыпанной снегом Кандалакше передавались самые разнообразные: где-то совсем близко финны с германцами, с другой стороны англичане не хотят движения немцев на Мурман и что-то предпринимают, наконец, – и это самое главное, – на лицах железнодорожников определенно читалось настойчивое ожидание Советской власти.

В продрогшей, ослепшей на ревущую пургу одним ледяным окошечком будке Файн уже вполне конспиративно получал маршрут дальнейшей поездки: на полустанке таком-то у стрелочника Иваныча пересесть на собак, на собаках 120 верст к Николаю Петровичу в землянку, от Николая Петровича на собаках же или к линии, или до самого Мурманска.

Был конец марта, и дни прибывали, но все еще почти целый день лежали сумерки. Файн проехал несколько перегонов на паровозе. За один перегон от станции, где находился нужный Файну стрелочник, пришлось высадиться.

Ждать неопределенное время или пройти оставшийся перегон пешком. Файн выбрал второе и в обществе ехавшего на Мурман норвежского капитана и какого-то совсем случайного купчика бодро зашагал по полотну.

Незнакомая суровая страна, окаменелое молчание тайги, замороженные дали, то серебряные в часы недолгих рассветов, то зеленые от северного сияния, все это вливало в него прилив свежих бурлящих сил.

Не изумила и довольно неожиданная встреча: замерзший паровоз, а на нем трое – финский разведчик, английский офицер и русский в погонах капитан. Машинист и кочегар бежали, заморозив их посередине перегона, интервентам пришлось довольно туго.

Файн прекрасно вошел в свою роль: мигом сговорился с белогвардейцем, хлопнул англичанина по плечу: «Типерери!», выкурил с финном пару угрюмых трубок. Тут же предложил такой план: нарубить в лесу дров, затопить паровоз и двинуться к Мурману. Но белогвардейцы ждали с минуту на минуту прибытия подмоги. Только англичанин, особенно спешивший, после недолгого спора, зашагал вместе с Файном до следующего полустанка.