Александр Кучеренко - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №6 Страница 8

Вечером генерал Карнеев снова позвонил Григорьеву:

— Заходите, у меня товарищ Циммерман…

Беседа была долгой.

— Гитлеровцы намереваются применить средства массового уничтожения, — сказал Карнеев.

— Мы с вами обязаны не допустить подобного преступления. Этим вы одновременно защитите и честь немецкой нации.

— Я согласен, — быстро ответил Циммерман.

— Давайте обсудим некоторые детали вашего задания. Ведь вы по специальности строитель?

— Да. В свое время я закончил строительный факультет Берлинского университета, — ответил Циммерман.

— В моем деле есть запись…

— Я не об этом. Может случиться так, что вы встретитесь со своими однокашниками…

Григорьев раскрыл папку и выложил перед Циммерманом с десяток фотокарточек.

— Посмотрите, пожалуйста, знаком ли вам кто-нибудь?

Циммерман подолгу всматривался в лица.

— Кажется, вот этот — Краузе… Хельмут Краузе, — протянул он генералу фотографию молодого полковника с худым остроносым лицом. — Мы учились вместе… Помню, еще тогда у нас говорили, что у Хельмута дядя близок к руководству нацистской партией.

Кариеев посмотрел на молчавшего Григорьева, потом перевел взгляд на Циммермана.

— Да, вы не — ошиблись. Полковник Краузе служит в главном строительном управлении. С инспекторскими целями он часто ездит на подведомственные строительные объекты государственной важности. Может приехать и на ваш объект.

— Пусть приезжает, — ухмыльнулся Циммерман. — Встречу как однокашника.

Генерал подавил вздох.

— Лучше бы вам никогда не встречаться со знакомыми…

Военнопленный Рихард Форрейтол показал, что его отец работал садовником у профессора Шмидта. Форрейтол подробно рассказал о лесе Шварцвальд, уходящем далеко на восток, о лесном озере, о хуторах, примыкающих к Шварцвальду, и даже нарисовал точный план местности. Упомянул Рихард и о запретной зоне, начинающейся в полутора километрах от Вальтхофа. Объект секретный, видимо, что-то связано с химией.

— Почему вы так думаете? — спросил Григорьев.

— Отец говорил мне, что там работает его хозяин. А ведь профессор Шмидт — известный химик… Отец хвалился, что к хозяину приезжал сам обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер, — добавил Рихард.

Это было особенно интересно. Видно, неспроста пожаловал начальник главного управления имперской безопасности рейха к химику-органику.

— Что вы можете сказать об отце? — поинтересовался Григорьев.

— Он честный немец.

— Его отношение к войне?

Рихард замялся.

— Вначале он поддерживал ее. Думал, что быстро все закончится. А потом, когда убили моего старшего брата Иоганна, изменил свои взгляды.

— Что писал вам отец на фронт?

— Ничего особенного. Писал, что помогал молодой хозяйке фрейлейн Регине убираться в доме, когда к профессору приезжал из Белоруссии его сын Альберт.

«Альберт Шмидт! — отметил про себя Григорьев. — Вот у кого можно будет узнать сведения о бактериологическом центре. Отец наверняка рассказывал ему о своей работе».

— В каком районе Белоруссии служит сын профессора? — спросил Григорьев.

— Где-то в районе Минска, точно не знаю…

— Быстрее, быстрее шевелитесь! Не спать на ходу, лодыри, шкуру спущу!..

По лесной дороге шел спецотряд рабочих, недавно привезенных из Белоруссии в Шварцвальд. Колонны направлялись из бараков к «Институту по изучению проблем продления жизни человека» — так называли свой бактериологический центр фашисты.

— Чего растянулись? Третья сотня! Подтянись! — снова заорал Циммерман, видя, что замыкающая колонна отстает от других. Спецотряду надо было в шесть утра начать работу.

…Генриху пришлось преодолеть немалые трудности, прежде чем он попал в Шварцвальд. В Могилеве, куда он «бежал» от большевиков, его тщательно проверяли в местном отделении абвера и лишь после ответа из Берлина определили сотрудником могилевской конторы по вербовке славянских рабочих в Германию. Связь он держал с партизанской разведчицей Настей — помощницей пани Елены, торговавшей поношенными вещами в ларьке на могилевском рынке. Примерно через месяц конторе поручили выполнить спецзаказ рейха — отобрать три сотни квалифицированных белорусских рабочих для очень важной стройки. Директор конторы доверительно сообщил своему сотруднику — люди направляются в Оберфельд. «Оберфельд — название имения баронессы Тирфельдштейн, что в Шварцвальде», — вспомнил Генрих. Партизанская разведка подтвердила через Настю, что это именно тот отряд, с которым Циммерману и его группе надо отправляться в Германию.

Генрих развил такую бурную деятельность по вербовке, что привел в восторг директора конторы и заслужил уважение самого коменданта Могилева, обеспечивающего спецзаказ. Отряд рабочих удалось собрать быстро. В него была «завербована» и диверсионная группа. Командир партизанского отряда «Авангард» Ефимчук познакомил Циммермана с руководителем подгруппы отряда Лукашонком.

— Ручаюсь за него головой, — сказал Ефимчук.

Видя, как ловко Циммерман управляется со славянами, комендант приказал ему сопровождать эшелон с рабочими до места назначения — он боялся, как бы дорогой славяне не разбежались…

По прибытии в Оберфельд Циммерман развил такую деятельность, что прибывший посмотреть на рабочих командир строительной бригады подполковник Рюдель сразу обратил на него внимание и решил оставить его у себя. Рабочих знает, не случайно же его назначили сопровождать спецотряд. И ему, Рюделю, будет меньше хлопот, когда командовать славянами станет такой человек.

Циммерман установил строжайший порядок в лагере. По военному образцу он разбил отряд на роты и взводы, назначив командирами наиболее расторопных, хватких и надежных. Первую роту возглавил Лукашонок.

Циммерману выделили отделение эсэсовцев-охранников во главе со старым, призванным из запаса унтершарфюрером СС Кампсом, страдающим радикулитом. Охранники несли службу посменно, повсюду сопровождая спецотряд. Циммерман услужливо преподнес Кампсу случайно привезенную из Белоруссии мазь из змеиного яда, порекомендовав ею растирать поясницу. Лекарство помогло, и унтершарфюрер проникся уважением к начальнику спецотряда. Циммерман догадывался, что Кампс регулярно докладывал о нем своему непосредственному начальнику — командиру бригады охраны специальных объектов обер-штурмбаннфюреру СС Грюндлеру — и всячески ублажал унтер-шарфюрера.

Рабочие жили в лагере номер три, расположенном на берегу широкого лесного озера. Неподалеку, за высоким забором, находился лагерь номер два, куда помещались специально отобранные военнопленные. Иметь с ними связь рабочим запрещалось. На противоположном берегу озера под номером первым разместился еще один лагерь военнопленных — на тысячу человек.