Густав Эмар - Новая Бразилия Страница 9

С первых же шагов, как только я вступил на берег, вид города поразил меня. Все окна были широко раскрыты, толпы мужчин и дам, одетых по последней парижской моде, весело и свободно разгуливали по улицам.

Я положительно не узнавал Рио-де-Жанейро! Роскошные магазины, кафе и рестораны встречались на каждом шагу; комфортабельные отели, чудные богатые дома; оживленная толпа веселых и деловитых лиц, какую можно встретить только на улицах Лондона и Парижа, роскошные и элегантные экипажи, всадники на щегольских конях — все это шло, ехало, стремилось куда-то. Женщины и мужчины, дамы и кавалеры, мастеровые и монахи толпились на тротуарах, и сверх всего этого трамваи, запряженные то парой, то четверкой рослых мулов, во всю прыть мчались по улицам взад и вперед.

Трамваи эти, приобретенные у Соединенных Штатов, прекрасно устроены: за двадцать рейсов — около двадцати сантимов — можно объехать весь город из конца в конец.

Все это так удивляло меня, было так неожиданно, что я положительно не мог прийти в себя от удивления и радости при виде всех этих перемен. Мне говорили, что этой переменой в нравах и обычаях Бразилия обязана трамваям: в один прекрасный день дамы, которым уже наскучило сидеть по домам, между тем как их супруги, братья и отцы катались в трамваях, произвели переворот, овладев этими громоздкими экипажами, которые взяли приступом под носом у мужчин.

Это, должно быть, правда, потому что такого рода прием весьма согласен с духом женского характера; при этом я добавлю, что этот переворот послужил ко благу нравов и цивилизации.

В такой столице, как Рио-де-Жанейро, женщины никак не должны были оставаться вне прогресса, мало того, они должны идти впереди и подавать пример.

Улицы старого Рио узки и отвратительно мощены, но трамваи мчатся по ним во весь опор, и возницы так ловки и привычны, что несчастные случаи очень редки.

С пристани мы направились прямо к господину Лейбе, который принял меня очень радушно и сердечно. Это один из богатейших негоциантов, особенно уважаемый всеми за свою правдивость, сердечную доброту и справедливость. Человек этот несколько раз оказывал мне услуги, за которые я останусь ему всегда благодарен; он постоянно относился ко мне как добрый друг и старый приятель, и я сохранил о нем самые лучшие воспоминания.

Было уже слишком поздно, когда я расстался с ним, чтобы приниматься за какие бы то ни было дела, и потому я решил отложить их до завтра. Меня проводили в гостиницу «Францию» — одну из самых дорогих и роскошных в Рио; за два дня я истратил там три фунта стерлингов, а потому постарался пробыть там как можно меньше, хотя не мог нахвалиться всеми удобствами и прекрасным уходом прислуги. Я чувствовал себя там совершенно так, как если бы был в Париже, но мне не этого хотелось: я рассчитывал пробыть в Рио не менее двух месяцев, и потому мне нужно было что-то иное, чем гостиница, как бы прекрасна и удобна она ни была.

На следующее же утро я отправился гулять по городу. Господин Жено, о котором я говорил раньше, дал мне рекомендательное письмо к одному своему приятелю, некоему господину Сойе, богатому коммерсанту, а господин Лейбе сообщил мне накануне его адрес. Он жил на площади Конституции, так что разыскать его было не трудно.

Господин Сойе был ювелир и часовщик и являлся здесь представителем парижской фирмы Лакреза. Я забрел к нему в магазин в десять часов утра.

В тот момент, когда я входил, немного тучный господин лет около сорока, с веселым, улыбающимся лицом, смеющимися добродушными глазами, довольно большим ртом, слегка румяный, бодрый и здоровый, с физиономией, симпатичнее которой я не встречал, сидел у конторки и писал что-то. Увидев меня, он весело воскликнул, протягивая мне руку:

— А, вот и вы!

— Как так? — воскликнул я, недоумевая и недоверчиво пожимая протянутую мне руку.

— Ведь я вчера весь день только о вас и думал!

— Обо мне? Весьма вам благодарен, но позвольте вас спросить, с кем вы изволите говорить?

— Да с кем же, как не с вами?!

— Но я в первый раз имею удовольствие видеть вас!

— Ну да, но мы все здесь знаем вас; и хотя я действительно вижу вас в первый раз, но тем не менее уверен, что вы именно то лицо, которое я ожидаю.

— Как? Неужели вы ожидали меня?

— Конечно, и доказательством может служить то, что я именно ради вас отсрочил свой завтрак, а теперь мы можем сейчас же сесть за стол. Будьте спокойны, мы позавтракаем с вами по-французски!

— Вы очень любезны, и я весьма ценю ваш милый, сердечный прием, но уверены ли вы в том, что не ошибаетесь?

Он весело расхохотался, и его примеру тотчас же последовали хором три других господина, находившиеся тут же, в магазине.

Это были служащие или, вернее, компаньоны господина Сойе — один француз и два бразильца, как я узнал впоследствии.

— О-о, здесь вас все знают, вы — Гюстав Эмар, романист и бытописатель; ваши книги ходят здесь по рукам и на французском, и на португальском языке. Вас очень любят в Бразилии — вы сами вскоре в этом убедитесь… Теперь вы видите, что я не ошибаюсь? Мало того, я вам скажу, что вы имеете при себе письмо моего закадычного приятеля и друга господина Жено, адресованное на мое имя, — не так ли?

— Да, все это совершенно верно, — подтвердил я. — А вот и то письмо, о котором вы только что упомянули, — добавил я, подавая ему письмо.

— Прекрасно! Мы успеем его прочесть и после! — воскликнул Сойе, кинув его в ящик стола.

— Надеюсь, теперь вы довольны? — добавил он, обращаясь ко мне.

— Да, но не совсем, я желал бы знать, кто мог сообщить вам все подробности того, что было говорено между господином Жено и мною, и как это могло случиться, что вы ожидали меня?

— Вчера, часов около трех пополудни, ко мне зашел мой хороший приятель, доктор Лежандр…

— А-а… ну, теперь я понимаю!

— Видите, как все просто!

— Действительно… но вы изволили сказать, что думали и беспокоились обо мне вчера.

— Да, я подыскивал вам квартиру!

— И вы нашли что-нибудь подходящее?

— Конечно, но мы поговорим об этом после завтрака, теперь же я положительно умираю от голода, а вы?

— И я тоже!

— Ну, так скорее за стол!

Господин Сойе ввел нас в маленькую комнатку, смежную с магазином, где уже был накрыт стол, сервированный на пять персон.

Все мы сели за стол. Красавец раб, почти белый, прислуживал какому-то бразильцу, у которого господин Сойе нанимал его за известную помесячную плату. Раб этот прекрасно говорил по-французски и, видимо, отлично исполнял свои обязанности.

Завтрак был незатейливый, но сытный и вкусный, прекрасно приготовленный и приправленный чистосердечным добродушным весельем, за которым не чувствовалось никакой задней мысли.