Kateydidnt [[email protected]] - Betrayed Страница 9

И он сдержал свое слово: мы продолжили дружить. Довольно долгое время наши отношения совсем не были романтическими. У нас была абсолютно платоническая дружба. Я даже плакалась ему в жилетку о моих молодых людях, словно одной из своих подруг.

Наше первое свидание, да и наш первый поцелуй произошли довольно необычно. Поскольку он ходил в тот же университет, где я училась в аспирантуре, мы иногда встречали друг друга на территории или вместе ели ленч (разумеется, никто из нас не считал совместный ленч свиданием). Я была на улице и один аспирант, Брайан, который вот уже много дней чуть ли не преследовал меня, снова начал приставать ко мне, приглашая на свидание. Мне не хотелось совсем уж грубить ему, потому что он в общем-то был хорошим парнем — просто мне он был не интересен. Я отказала ему, но он все равно не отставал. Вдруг позади меня появился Дэвид, услышавший, что происходит, и, видимо, прочтя по моему лицу, что мне нужна помощь.

Он обнял меня за талию и поцеловал в щеку:

— Ну, что, дорогая, ты уже готова к сегодняшнему ужину и концерту? — спросил он.

Я чуть не расхохоталась. Однако увидев, что зрачки Брайана расширились, повернулась к Дэвиду и поцеловала его в губы. Как только Брайан спешно удалился, я и вправду рассмеялась. Дэвид широко улыбнулся и спросил:

— А на самом деле ты согласишься пойти со мной на ужин и концерт?

Я согласилась.

Постепенно наши отношения перешли от платонических к романтическим. Мы начали встречаться уже серьезно, когда он был на втором курсе университета, сильно увлекшись программой подготовки к медицинскому обучению. В день, когда он окончил университет, мы пошли отпраздновать это в тот самый ресторан, куда он водил меня в наше первое свидание. Затем он пригласил меня на концерт под открытым небом, где сидели на скамейке. Там он и сделал мне предложение. Я смотрела на звезды, слушала красивую музыку, ощущала прохладные дуновения ночного воздуха. Это было словно воплощение всех моих девичьих мечтаний. Мне было двадцать шесть, но в тот момент у меня от счастья кружилась голова, словно у влюбленного подростка. Конечно, я сказала «да».

Затем он поступил в медицинскую школу, что обеспокоило моих родителей. Я никогда не забуду этого разговора. Мы ужинали с моими родителями через две недели после того, как обручились. Дэвид рассказывал о его планах и о медицинской школе. Я видела, что мои родители чувствовали себя все менее уютно. Я не понимала, в чем дело, пока мой отец не спросил:

— А где вы собираетесь жить?

Ну разумеется, вот что их беспокоило. Когда моя сестра Лаурен вышла замуж, у нее и ее мужа совсем не было денег. В результате моим родителям пришлось приютить их под своей крышей на полтора года, что очень сильно ударило по их и без того скудному бюджету.

Дэвид задумался, поэтому я решила ответить сама:

— Мы найдем съемную квартиру. Я могу продолжать работать, — я пыталась намекнуть им, что мы не собираемся их обременять.

— Вообще-то, — заговорил Дэвид, — я думал, мы купим дом. Кэтрин, тебе не обязательно работать, если ты не хочешь.

— Но на что тогда вы будете жить? — удивленно спросила моя мама.

Дэвид вздохнул и посмотрел на меня, явно ощущая дискомфорт.

— Мои родители умерли, когда мне был год. Они оставили достаточно денег для того, чтобы я смог оплатить за свое образование, но полностью я вступил в права наследования в двадцать один год. У меня достаточно денег, чтобы содержать семью, пока я буду учиться в медицинской школе.

Я воззрилась на него. У нас никогда не было много денег, поэтому его рассказ совершенно поразил меня.

— И сколько у тебя денег, Дэвид?

— Когда я начал ходить на вечерние курсы, у меня было пятнадцать миллионов фунтов. За прошедшие четыре года некоторые из моих вложений принесли хорошую прибыль, и теперь у меня двадцать один миллион.

Я и мои родители сидели с открытыми ртами.

Перед свадьбой у нас состоялся еще один важный разговор.

— Дэвид? Могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно.

— Ну, ты помнишь наш первый разговор? Я тогда спросила, есть ли у тебя друзья, — я не закончила фразу, надеясь, что он продолжит сам.

Он устало улыбнулся мне.

— Да, наверное, мы должны об этом поговорить. Нет, тогда у меня не было ни одного друга. Когда я был маленьким, у меня не было друзей, но потом, когда мне исполнилась одиннадцать, я поступил в школу, куда когда-то ходили мои родители. Там у меня появились друзья. У меня было двое лучших друзей. У меня были замечательные учителя; я встретил людей, которые знали моих родителей. Это было прекрасное время. Когда мне было пятнадцать, — вздохнул он, — кое-что произошло, и все, кого я знал и любил, предали меня. Они обвинили меня в чем-то, что я не совершал, и без каких-либо доказательств выгнали меня из школы и общества. Я не бросал школу, как сказал тебе; меня выгнали. И я был совершенно одинок целых десять лет. Я так привык ни с кем не общаться, что после стольких лет я больше не знал, как это делается, Кэтрин. Вот почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что я нуждался в этом, — он остановился, а затем продолжил. — Я не хочу, чтобы ты как-то неправильно меня поняла, но я также боялся, что если снова откроюсь кому-либо, то меня снова предадут.

Я всеми силами пыталась понять.

— Как они тебя предали?

— Я не хочу говорить об этом. Я никогда больше не хочу вспоминать о них. Это было в прошлой жизни. Теперь я совсем другой человек. Я не контактировал с ними много лет и буду счастлив, если так будет всю мою жизнь.

Я знала, что больше он ничего об этом не расскажет.

Наша свадьба была прекрасна. Там были Лаурен и ее муж, мои родители, мой старший брат Джейкоб и его жена Мария. Все мои друзья (большинство из которых женились намного раньше, чем я) пришли со своими маленькими детьми. Они слегка подшучивали над тем, что я собралась замуж так поздно. Я не была старой — мне было двадцать шесть, но почти все они вышли замуж лет в двадцать двадцать-один.

Пока Дэвид учился в медицинской школе, я работала на пол ставки, пока не забеременела. Тогда я ушла с работы. После рождения Кортни, я стала домохозяйкой. Дэвид упорно трудился в свое школе, стараясь получить степень как можно быстрее, однако, поскольку он не работал, у него находилось время, чтобы провести его с нами. Он обожал Кортни — она была папочкина малышка. Он гулял с ней в парке, покупал ей мороженое, играл с ней в игры. Он был типичным «безумно любящим отцом». Иногда я смотрела на него и удивлялась, как сильно он изменился. Из угрюмого, необщительного человека, которого я когда-то встретила, он превратился в любящего, доброго, щедрого и страстного, хотя и все еще тихого мужа, которого я любила. Казалось, он любил меня и Кортни до бесконечности, и эти чувства только усилились, когда родился Майкл.