Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов Страница 9

Почему нельзя отбросить всю эту шелуху и посвятить себя чему-то действительно важному? Ведь мы летим на микроскопическом, голубом шарике в бесконечном космосе. Неужели, стремление к познанию мира не важнее, чем покупка очередной бетонной коробки в ипотеку?

Для того, чтобы изменить мир не нужно даже согласованных действий, или восстаний. Задуши в себе мистический трепет перед государством, перед богами и никчемными предметами. Задай себе простой вопрос: «Зачем мне каждый год новый телефон, автомобиль, брендовые трусы? Почему стареющий, пустоголовый капиталист вызывает у меня зависть, а физик, знающий, как устроен мир нет?» Тогда, незаметно, система начнет рушиться. Короли окажутся голыми, сумасшедшими стариками в нелепых, опустевших и никому не нужных дворцах.

Водитель отвез Глеба в гостиницу. Распрощались до утра. Глеб получил номер, поужинал, принял душ. Сидеть в комнате не хотелось, отправился гулять.

Отель располагался на городской окраине. Тесные, грязные улицы образовывали путанный лабиринт.

День подходил к концу. Впереди, над крышами домов возвышался пологий холм. Солнце горело над горизонтом огромным огненным оком. Вьющаяся в воздухе пыль тлела розоватым пламенем. Казалось, что воздух воспламенился. Солнце было огромным, все вокруг тонуло в его величии: жалкие хижины, грязь и люди.

Глазам стало больно от нестерпимого света. Глеб свернул в очередную подворотню. Все погрузилось в тень. Влажная пыль кругом, белье сохло, растянутое на веревках.

Далеко впереди индуистский храм. Красный закат выхватил его силуэт, и он вспыхнул среди бескрайнего моря домов, как свеча в темной комнате. Не асфальтированная дорога под ногами горела алым налетом и каждый камень отбрасывал длинную тень. Навстречу прошла женщина. Волоски вокруг ее головы светились золотистым ореолом.

Опять повернул куда-то. Стало совершенно темно. Глеб шел быстрым шагом по незнакомой дороге. За спиной загорелся одинокий фонарь. От ног растянулась длинная тень, постепенно истончающаяся к голове. Вышел к ржавой трубе. Она уходила далеко за горизонт, рассекая поселение на две части. Вокруг горы мусора, вонь. Понял, что заблудился. Достал телефон, чтобы посмотреть свое положение. Район отображался на карте огромным серым квадратом. Проложить маршрут оказалось невозможным. Глеб понял направление, в котором нужно идти, но извилистые улицы заставляли плутать.

Глеб насупился, смотрел из-под густых бровей. Все звуки исчезли. Тьма, лишь немного теснилась заревом неба и редкими фонарями. Все стало немым и безжизненным. В небе наползали темные клубы облаков и медленно пожирали освещённое огнями города пространство. Тучи плавно теснились и наваливались друг на друга, казались стадом недавно разбуженных слонов. Они продвигались неохотно, будто их гнали кнутами, против воли.

Пыль на дорогах стала серой и прохладной. Почувствовал шорох за спиной. Обернулся. Улица пустынная, вязнущая в сумраке. Прошел еще немного. Кажется, тень скользнула где-то на периферии зрения.

Во все стороны расходилось поле города-призрака. Стены пыльные, грязные. В промежутках между домами навалены отбросы. Запах гнили и нечистот. Люди словно растворились в ночи. В дверных и оконных проемах затаилась молчаливая тьма. Иногда ощущал на себя взгляды. Показалось?

Вышел на небольшой пустырь. Сточная канава. Черная жижа, медленно ползущая куда-то. Над ней сгустки сизого, зловонного тумана.

На краю две старухи. Одна смотрела на воду, заложив ногу за ногу. Голова накрыта пестрым платком. Из-под него редкие, седые волосы. На мгновение обернулась к Глебу. Глаза мутные, почти белые. Лицо изрезано глубокими морщинами. Нос навис над беззубым ртом, как клюв. Вторая полулежала рядом. Ее оранжевое сари накрывало разбросанный всюду мусор. Дряблый живот в складках и растяжках, обезображен многочисленными родами. Лицо грубое, почти мужское, в ссадинах от недавних побоев.

Женщины казались старыми ведьмами, которые колдуют в ночи, чтобы вернуть молодость. Глеб хотел спросить дорогу, но почувствовал что-то враждебное, страшно безнадежное и злое в сутулых силуэтах. Свернул, отошел немного. Обернулся на миг. Две сгорбленных тени над обрывом замерли, как голодные стервятники.

Быстро прошел дальше. Одинокое дерево, ствол завален пустыми бутылками. В раскидистых ветвях движение – обезьяны, кажется. Все нависало угрюмыми тенями, подавляло. Опять чувствовал тысячи тусклых глаз из окон. Хотелось идти ближе к стенам, но там все изрыто, грязь. Поднял железный прут с земли – стало спокойнее…

Вновь посмотрел на карту. Вроде приблизился к краю серой зоны немного. Убрал телефон, поспешил дальше. Бросило в воспоминания из детства.

Глеб с трудом заводил друзей, дрался постоянно. Подошел к школьному футбольному полю. Игра уже шла. В одной команде было четверо ребят, в другой пятеро. Маленький Глеб сбросил на землю портфель и радостно выбежал на поле:

– Я с вами!

– Нет! Мы не хотим с тобой играть!

Один из мальчишек подошел к Глебу. Он перебрасывал футбольный мяч из руки в руку и с вызовом смотрел на Глеба.

– Тогда я буду вам мешать! – сказал Глеб от обиды.

В ответ мальчишка швырнул мяч ему в лицо. Ни секунды не колеблясь, Глеб бросился в драку…

…Молодая, очаровательная женщина стояла посреди школьного кабинета. Тучная старуха сидела за столом и бубнила монотонно, отчитывая ее. Мама прижимала маленького Глеба к себе, словно пытаясь уберечь.

Он не особенно обращал внимание на то, о чем говорили старшие. Один глаз немного зудел, заплывая синяком. По полу проползал рыжий таракан – Глеб мысленно разговаривал с ним: «Не думай, Такакашка, что сможешь спрятаться от меня. Скоро меня отпустят, и я тебя прихлопну. Та-ра-кашка!»

Тяжелая капля упала ему на макушку. Глеб поднял голову. По маминому лицу скатывались слезы.

– Мамочка не плач, пожалуйста – Глеб моментально забыл про насекомое. Он любил маму больше всего на свете.

Глеб провернулся под ее локтем и обхватил мамину ногу обеими руками. От этого она расплакалась еще сильнее, села на корточки, прижала Глеба к себе.

Рядом стоял мужчина. Его сын насупившись смотрел в пол. У мальчика из носа выглядывали ватные тампоны, бурые от крови, под глазами темнели синяки, как у панды. Мужчина молчал, почти все время. Казалось, ему стало не по себе от женских слез:

– Ну, подрались пацаны, что такого? Теперь станут лучшими друзьями – сказал он.

– Я не буду дружить с Глебом … – подал голос мальчик, с разбитым носом. Он гнусавил немного – Глеб плох…

Отцовский подзатыльник оборвал его на полуслове…

Уходил все дальше. Черная туча, казалось, следовала за Глебом. Под ней стелилась мрачная тень, пожирающая следы. Ночь опустилась как-то слишком внезапно. Настолько, что в нее было трудно поверить. Мерещилось, что еще продолжается какой-то странный день, тяжело больной и умирающий.

Чуть впереди, на одной из плоских крыш увидел сумеречный силуэт, мерцающий на фоне неба. Черная женщина стояла спиной к Глебу, молчаливо всматривалась в город. Ее одежды развивались на ветру, казались крыльями огромного ворона. Потом тень от облаков поглотила и ее. Мир света сжимался.

Глеб увидел людей.

Четверо мужчин сидели на корточках, лицом друг к другу. Молча, выжидающе смотрели