Аквариум - Даниил Кочергин Страница 9

— А почему мех, а не золото? — прерывает паузу Сава.

— Мех прекрасен, он символ достатка и успеха, и, потом, мех — это тепло, а волхи жители гор, на вершинах которых круглый год лежит снег. Но не это самое важное для них. Особое отношение обусловлено религиозными постулатами. Волхи верят, что мех и вещи, обрамлённые мехом, после смерти перейдут с ними в мир иной; и уже там количество и красота меха определят их статус и всё дальнейшее существование.

Золото, конечно, ценится волхами. Золотом платят за наемников. Есть интересный обычай: наниматель должен передать Торкапру золото в самородках, Он не признает монет. Вес самородков и определяет количество наемников и срок их службы. Торкапра берет себе ровно половину. Провожают наемников, соблюдая древние традиции. Перед отправлением, когда они уже в седлах, каждому преподносят часть заплаченного за него золота. Наемник жует это золото могучими челюстями и выплёвывает золотую жвачку на булыжную мостовую. Такому золоту даже есть свое название — золото волхов, впрочем, котируется оно теперь, как и нежёваное. Раньше стоило дороже, но его стали подделывать, дело не хитрое. После того, как наемник уезжает, его сын подбирает золото с дороги. К слову, волх может стать наёмником только если у него есть сын.

Ночь в самом разгаре. Нам становится прохладно в повозке, но укрыться нечем. Сава, оборвав по колено свою брючину, смастерил подвязку для моих штанов. Аккуратно на ощупь подвязываю и с облегчением вздыхаю: ну, наконец-то, руки свободны.

Снаружи заметно светлеет от городских огней. Мы через огромные ворота въезжаем в Атику.

— В основном уличные фонари работают на китовом масле, но ближе к центру есть на искусственном газе и керосине, — комментирует Виталик, — керосин раньше покупали у винаров, теперь запасы заканчиваются.

Широкая булыжная мостовая, высокие в три этажа здания, освещенные окна, балконы, цветы. Невзирая на глубокую ночь на улице слышно прохожих, проезжают экипажи. Запахи большого древнего города постоянно сменяются, то сладкой выпечки, то гари уличных фонарей, гнилых отходов, садов, цветов, мокрой мостовой. Есть и пить хочется до головокружения. Повозка периодически останавливается, видимо, на перекрестках. Пока стоим, успеваю проваливаться в сон.

Передо мной маленький мальчик чертами и цветом лица похожий на фарфоровую статуэтку. Он смотрит на меня и держит за руку — провожает, нет — прощается. Мальчика зовут Альт. Осматриваюсь. Старая полуразрушенная башня. Там ждут меня. Чувствую безысходную тоску.

Дверь повозки со скрипом открывается, влажный ночной воздух, слышу стук по крыше — дождь. Мы по одному выходим наружу. Перед нами большое освещённое огнем крыльцо из белого мрамора, массивные двери — черный вход в огромный белокаменный дворец. Охватить его взглядом целиком не получается — близко стоим. Видимо, это он напомнил константинопольский собор, там, в море. По бокам крыльца — знакомый нам караул, вдоль лестницы с двух сторон, поблёскивая намокшим золотом, рядом ещё солдаты. На лестнице под большим парусиновым зонтом ждёт небольшого роста человек, похожий на спасшего нас капитана гафельной шхуны. Средних лет, невысокий, толстый, с круглым лицом, черной тонкой аккуратно подстриженной бородкой. Зонт над ним держит огромных размеров человек, белый шелк его рубахи обтягивает могучие мышцы. Блестящий лысый череп, кожа в темноте цвета зелёной маслины. На кожаном ремне широкий кривой меч. Атлант с портика Нового Эрмитажа. Таким предстал перед нами первый волх, наёмник, оберегающий толстячка от дождя и прочих невзгод. Толстячок в красном расшитым золотом халате; поверх черных кудрявых волос — золотой обруч, переливающийся блеском драгоценных камней. Это Салим, он встревожен. Спускается к нам, нервно потирая ладони. Про потерю корабля он уже знает, теперь последняя надежда — кто же смог выбраться?

— Кто вы? — Салим осматривает меня сверху вниз.

— Доброй Вам ночи, многоуважаемый Салим, — прикладываю руку к груди — перед Вами младший брат правителя Крепта и его советники.

Все кроме меня, приложив руки к груди, склонили головы в знак приветствия. Я, как брат Даримира, гордо смотрю прямо. Салим чем-то смутился на мгновенье, затем учтиво склоняет голову в мою сторону.

— Я рад, что несмотря на постигшие вас невзгоды, Вам удалось спастись и добраться до нас в здравии. И, конечно, я сочувствую потере ваших людей.

Выдержав паузу, Салим продолжает: — Предлагаю наше знакомство продолжить завтра, а теперь отдых, ночи всё ещё достаточно.

Салим подзывает маленькую женщину средних лет, она стоит за волхом, не сразу заметил. Одета в желтое с красными цветами платье — цепао. У неё маленький бумажный зонт.

— Син, старший смотритель дворца и устроит Вас со всеми удобствами, — Салим ещё раз склоняет голову в мою сторону, разворачивается и медленно уходит вверх по лестнице. Син в полупоклоне ждет пока Салим не скроется за дверью.

— И всё!? — Сава разводит руками — Не более ли теплого приема мы ожидали?

— Разыгрывал шутов, зубоскалов, паясничал, развращал умы…

— А ведь какой художник был, какой талант! — Сава с улыбкой заканчивает начатую Семеном Львовичем цитату из Лебединой песни Антона Павловича Чехова.

На автомате беру Син за локоть и зачем-то веду вверх по лестнице. Поднявшись на пару ступенек, Син приходит в себя и осторожно высвобождает локоть.

— Прошу прощения, но нам не сюда.

Гомерический хохот Савы, откуда только силы берутся. Син, гордо подняв голову, спускается с лестницы, делает приглашающий жест, и мы, под осуждающий Саву шёпот Семена Львовича, огибаем лестницу и находим широкий небольшой спуск в полуподвальный этаж. Спускаемся, впереди невероятно массивная деревянная дверь — открыта на распашку.

Бесконечный коридор, высокие арочные своды из красного кирпича. На стенах газовые светильники. По бокам двери, много дверей. Запах плесени и сырость. Отчетливый звук воды, вероятно под дворцом проходит река. Идем медленно, долго, поворачиваем, поднимаемся по лестницам, в итоге оказываемся в большом зале.

— И столовая дубом обшита! — восхищённо рассматривая богатый зал, Сава поминает Михаила Афанасьевича Булгакова.

Зал действительно красив. Высокий потолок, украшенный фресками и позолоченной лепниной в виде дубовых листьев и желудей. Мощная колонна в центре, стены обшиты красным деревом и пронизаны золотыми жилами. Витражи из зеленого и желтого стекла, малахитовый пол. В